Семь крестов - Николай Прокошев

– А в чем дело?

– Смотри сам, – на этот раз доктор опустил простынь с тела фон Мортенхайма до пояса.

Сразу стало понятным, почему шпитлер колебался, стоит ли Псу говорить правду. Дело было в том, что церковь строжайше запретила производить вскрытия «добрых христиан», оставив такое право только медицинским школам. Да и то с возможностью вскрывать раз в несколько лет. Если человек умер, то и незачем в нем ковыряться. Смерть – всего лишь малейшая часть Божьего промысла.

Вероятно, орденский эскулап с такой системой решительно не соглашался и втайне, стараясь как можно точнее установить истинную причину смерти, умерших все-таки вскрывал. И наверняка Гуго не был первым. Но не это потрясло Гектора – вскрытия как таковые его не интересовали, – а нечто более страшное и невообразимое.

Вдоль торса фон Мортенхайма, от горла до живота, был сделан глубокий разрез. Края разреза лекарь отвернул в стороны, обнажая ребра. И в самом деле картина обозначалась наимрачнейшая. От кожи почти ничего не осталось, и жировая прослойка почернела, как печная зола. Будто Гуго адским пламенем сожгли изнутри. Ребра рассыпались, как мучная крошка, и из скелета торчали только их обломки. От легких остались два маленьких окаменевших уголька. Но самым противоестественным являлся тот факт, что сердце, доброе сердце брата Гуго, отсутствовало вовсе.

Гектор покосился на шпитлера, но тот сердито закачал головой, четко показывая, что ничего не трогал. Невероятно, даже за сутки, а на самом деле времени прошло всего несколько часов, тело не могло прийти в такое состояние. Болезнь с поразительной скоростью отняла жизнь у фон Мортенхайма. Вот почему он предчувствовал близкий конец.

Врач добавил, что это, не считая Бастиана, единственный случай, закончившийся смертью. Остальные, с последствиями разной степени тяжести, либо уже выздоровели, либо близки к выздоровлению. Что касается служебных и полубратьев, то их положение опасений не вызывает. По крайней мере, пока.

А вот случившееся с братом фон Мортенхаймом поставило шпитлера в окончательный тупик. С таким молниеносным проявлением заразы встречаться ему еще не доводилось. Но как по секрету признался доктор, данное происшествие он болезнью не считал. Его соображения выглядели следующим образом: или так быстро сгореть покойного заставила невиданная доселе отрава, или брата Гуго сгноили чьи-то сатанинские проделки.

Возможно, чернокнижника, а быть может, и самого дьявола. В самом крайнем случае и Господь мог обратить внимание на любвеобильного брата, «упокой, Отец, его грешную душу». Но такое маловероятно – ведь другие тевтоны тоже оказались зараженными. Не стал бы Создатель проклинать весь орден…

– Хорошо, брат-шпитлер, я понял вас, – внутренне Гектор изо всех сил старался примириться с гибелью друга. – Вы уже… э-э… узнали, нет ли и у Бастиана таких же ужасных последствий?

– Зачем мне его вскрывать? – шпитлер специально подчеркнул последнее слово в намерении отвести любые подозрения. – И так известно, от чего он умер. Сквозное ранение. У него пробиты три нижних левых ребра, дальше ядро раздробило два позвонка и вышло из-под правой лопатки. Шло под углом снизу вверх, значит, Мартин стрелял сидя. Только вот есть одна нестыковка.

– Какая?

– А то, что из такой бомбарды и стоя-то стрелять без лота[126]не очень удобно, а сидя так и вовсе. – Перед глазами прусса на ладони врача появился сам снаряд. – Вместе с трупом принесли. Так вот, Мартин, насколько я знаю, никогда метким стрелком не был. Дай бог, чтоб три раза из десяти попадал.

Как только ядрышко появилось на ладони полубрата, под ложечкой у него неприятно засосало. Оно было очень похоже на тот камешек, который Гуннар достал из кратера у Шрефтлакена. Камень сходной породы, только обточенный в форме маленького шарика. Такой же гладкий и холодный на ощупь. Правда, цвета он был темно-багрового, а не сине-черного, как у Гектора. Неужели тот незнакомец побывал и здесь? Но кто он и что ему нужно? Странная привычка разбрасывать вокруг цветные камни.

– Ядро, несомненно, не отсюда.

– Вот именно. Таких снарядов у нас нет. Я посылал Нильса сбегать в оружейную палату проверить. Он сличил – и подобных не обнаружил. Это ядро изготовлено из какого-то особого сплава – будем разбираться из какого, но у нас таких легких и в то же время мощных сплавов нет. Смотри – оно даже не деформировалось, хотя должно было, по сути, удариться о стену. Загадка.

– Это все странности, брат-шпитлер?

– Не совсем. – Видно было, что лекарь опять засомневался, как бы не зная, стоит ли раскрывать еще одно, известное только ему, обстоятельство, но, поняв, что терять уже нечего, махнул рукой: – А, ладно. Только пока никому не сообщай, сначала надо основательно все проверить.

Шпитлер вытащил из кармана маленький, размером с ноготь шарик, завернутый в ветхую тряпицу. Это была скомканная бумажка, сплошь исписанная непонятными символами и знаками. По его соображению, странные каракули никакого отношения к делу не имели. Всем было доподлинно известно, что особым умом Бастиан никогда не отличался. Он был обычным неграмотным кнехтом и читать, а тем более разбираться в шифрах точно не умел.

Доктор предположил: наверное, кто-то из братьев подтрунил над слугой. Некоторые образованные тевтоны развлекаются созданием различных зашифрованных посланий друг другу и стараются незаметно их передавать. Например, подложив в карман кнехту или в корзину слуге.

События принимали весьма запутанный оборот. Слишком меткий стрелок Мартин, загадочный снаряд Бастиана, таинственная записка. Как может быть связан тот призрак у кратера и его камень с этой пулькой? Неужели он с тех пор следил за Псом? На секунду Пес отвернулся, чтобы достать свой кусочек неизвестной породы. В то же самое мгновенье он обомлел: рука сама резко отдернулась в сторону. Не поняв сначала, что происходит, Гектор все-таки сдвинул кулаки с зажатыми предметами. И тут ему все стало ясно – они отталкиваются друг от друга.

Схожий эффект он уже наблюдал раньше. Дядька однажды притащил в дом на потеху малышу две интересные железки. Ребенок провозился с ними целую неделю, пока не забросил куда-то под порог. Особенность чудных болванок заключалась в притягивании и отталкивании вещей. То есть один – «магнит», как назвал его дядя, – тянул к себе все железные предметы в доме: ложки, поварешки, пряжки, бляшки, подсвечники и прочую нехитрую утварь. А второй, наоборот, отодвигал от себя те же самые вещицы. Друг с другом магниты тоже притягивались, а если их развернуть противоположной стороной, то расходились. Наигравшись, малыш потерял всякий интерес к новой забаве, и позже, когда они прицепились опекуну к шпорам, тот насовсем отобрал их у Гектора.

Нынешние камни обладали магнетическими свойствами с той лишь разницей, что они ничего не притягивали, а лишь с большой силой отталкивались друг от друга. Шпитлер, к счастью для Пса, не заметил манипуляций с маленьким снарядом и камешком, но все равно протянул руку, чтобы забрать багровое ядрышко у полубрата. Пришлось подчиниться.