Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию... - Николай Ямской

Неустроев потом вспоминал, что все решил случай: в 1957 г . их цех досрочно выполнил план. Всем выдали премиальные, прогрессивку. Самому Степану, как бывшему фронтовику, дали еще за выслугу какие-то надбавки, да еще в компании нескольких особо выдающихся передовиков по бесплатным путевкам отправили отдыхать в Ялту. Первый раз в своей жизни, в которой, сколько себя помнил, только вкалывал, сражался да служил, 34-летний ветеран войны и труда отдыхал на курорте. Это было потрясение. На обратном пути домой сделал остановку в Москве. Решил навестить старых фронтовых друзей, с которыми не виделся почти двенадцать лет.

Первым нашел Константина Самсонова. Он служил недалеко от Москвы и уже носил звание полковника. Навестил также Якова Шатилова – старшего брата командира 150-й дивизии. С ним получился интересный разговор, в конце которого Шатилов позвонил по телефону генералу Переверткину и сказал, что вот-де у него в гостях Неустроев. Вот как бывший комбат вспоминал встречу с бывшим комкором: «Переверткин послал за мной машину и попросил обязательно приехать к нему на работу.

Я поехал в министерство…

В просторной и строго обставленной приемной сидели, как сейчас помню, три генерала, пять полковников и несколько человек в штатской одежде. Все на коленях держали пухлые папки, очевидно, с документами для доклада. Капитан Волков, секретарь Переверткина, посадил меня на стул около входной двери и попросил подождать, а сам пошел доложить первому заму. Не прошло и двух минут, как из кабинета в приемную вышел Семен Никифорович. Все встали. Поднялся со стула и я. «Товарищи, – обратился он к присутствующим. – Извините, сегодня приема не будет. Приехал комбат, с которым вместе воевали». – И он подошел ко мне.

До позднего вечера вспоминали мы о боях и походах, о живых и погибших. Наша встреча закончилась тем, что Семен Никифо-рович уговорил меня вернуться в армию. Из Москвы я приехал в Свердловск уже военным» [141].

На самом деле столь моментальное превращение уже освоившегося на гражданке Неустроева опять в человека в погонах (в Челябинске-44 он командовал полком по охране атомного завода) было совсем не случайным. С начала 50-х отношения между СССР и бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции опасно балансировали на грани «холодной» и самой что ни на есть «горячей» войны. Шли боевые действия в Корее, в которых на стороне северокорейских коммунистов участвовали китайские «добровольцы» и советские летчики. В Советском Союзе была испытана атомная бомба. Полным ходом шла разработка ракетной техники. С этим оружием быстро дряхлеющий Сталин вполне мог напоследок громко хлопнуть дверью…

Собственно, готовиться к «новому революционному» переделу мира военными средствами Сталин взялся чуть ли не сразу же, как растаяли в небе огни праздничного победного салюта. Несмотря на широкую демобилизацию, в армии был задержан костяк офицерского и генеральского корпуса, основную часть которого составляла молодежь (например, 38,7% командиров полков были не старше 35 лет), обладавшая при этом богатым фронтовым опытом. С этим же прицелом были сохранены наиболее боеспособные, особой ударной мощи части и соединения. Характерна в этом плане послевоенная судьба командира взвода дистанционного управления 322-го отдельного артдивизиона особой мощности В. Чернышева. Закончив войну у стен Рейхстага, старший лейтенант только и думал что о скорейшем окончании армейской службы. Правда, сначала пришлось серьезно подлечиться. Ведь при двух, если считать только серьезные, ранениях в руку и в ногу офицер Чернышев ни разу не уходил из строя. А потому твердо намеревался вернуться туда, куда всю войну рвалась душа. На гражданку, в неоконченный университет. Материальное положение теперь позволяло хоть и скромно, но без особых хлопот спокойно отдаться изучению любимых наук. Выручали присвоенные еще на войне и догонявшие уже после нее боевые награды, к которым полагались ежемесячные наградные добавки к жалованью: за орден Красного Знамени – 20 рублей, Отечественной войны 1-й степени – также 20, за тот же орден 2-й степени – 15. Да и вообще, с вольной удалью еще не прожитой молодости страшно хотелось вскочить на (тоже наградной, оформленный ему «в личную собственность») трофейный мотоцикл марки ДКВ. Чтобы, побыстрее оформившись в «дембеля», умчаться в полузабытую мирную жизнь, где для сдачи сессии не надо убегать в «самоволку», а для свободного погружения в любимые математику или радиотехнику становиться нарушителем распорядка или устава.

Но Чернышеву ответили:

– Не для таких, как вы! Армии тоже нужны грамотные люди…

Так что вместе с родным 322-м артдивизионом, который в соответствии с первым же после Победы сталинским приказом стал гордо именоваться 1-й Берлинский отдельный артиллерийский особой мощности дивизион, пришлось сначала задержаться в составе наших оккупационных войск на германской земле. Затем в начале 1946 г . перебраться в г. Борисов. И наконец, на весьма значительный срок укорениться в месте еще довоенной дислокации дивизиона – в небольшом, знаменитом своими старинными суконными фабриками городе Клинцы Брянской области.

Именно в Клинцы, родной свой город, вернулся после демобилизации Саша Лисименко. Но как и многие в начале 50-х годов, снова был призван в армию, где в звании капитана служил в политорганах артполка где-то в медвежьем углу на Кольском полуострове.

Что касается майора Н. Иванова – фронтового «крестного» Саши Лисименко и всех остальных «маковцев», то тот и после победы из армии никуда не уходил. Продолжал свою службу кадрового офицера. Занимал должности заместителя командира артиллерийского полка, заместителя командира бригады. В 1960 г . окончил Академию им. М. В. Фрунзе. И вплоть до самой своей отставки в 1992 г . служил в аппарате Главнокомандующего ракетными войсками стратегического назначения (РВСН).

В сентябре 1952 г . – сразу же после присвоения воинского звания лейтенанта запаса, в армию снова призвали и Михаила Минина. До этого он уже успел закончить прерванную войной учебу в техникуме, поработать на Псковщине ответственным секретарем, редактором районной газеты. Потом переехал в Ленинград, трудился мастером на заводе и даже поступил на заочное отделение в институт. Но вот снова армия, 7-й понтонно-мостовой полк, который дислоцировался в предместьях Ленинграда, и офицерская должность заместителя командира роты по политчасти.

Всем бывшим фронтовикам, как оставшимся в армейских рядах после победы, так и вновь в них вернувшимся, скучать не пришлось. В это время в армии появилась новая боевая техника. Возросли требования к войскам. Словом, вкалывать пришлось много: с подъема в шесть утра и до самого отбоя.

За два года службы в понтонно-мостовом полку у Минина окончательно созрело решение продолжить учебу именно по военной специальности. И ни где-нибудь, а в Москве, в академии. Сделать это было непросто. За плечами оказалась не только война, но и неоднократные в течение 13 лет перерывы в учебе. Да и время поджимало. До предельного для поступления в академию возраста – 32 года – оставались считанные месяцы. Но очень уж хотелось учиться. А кроме того, не оставляла надежда, что в столице у него появятся гораздо большие возможности для продолжения активной борьбы за восстановление исторической правды о штурме Рейхстага.