Дочь костяных осколков - Андреа Стюарт

Все, что случилось с ним и с его семьей, случилось из-за меня. Из-за отца.

– Я ненавижу тебя. – Слова обожгли язык, как вырвавшийся из кузнечного горна огонь.

– Нет, малышка, это не так.

Отец произнес это с нежностью, и я растерялась. Огонь внутри меня погас, на языке вместо слов, которые я собиралась сказать, остался только привкус пепла.

Отец повернулся, чтобы уйти, и я не стала его удерживать. Я не могла связать воедино свои чувства и свою неспособность пошевелиться и что-нибудь предпринять. Я была словно кукла, которая оплакивает то, как ребенок расположил ее руки и ноги.

Но как только дверь закрылась, я сразу вскочила с кровати. Подбежала к двери и начала колотить по ней кулаками. Колотила так сильно, что онемели мышцы и даже кости заболели.

Надо было его ударить. Надо было его убить.

Закончилось тем, что я снова села на кровать и положила кулаки на колени.

Правильные воспоминания. Какие воспоминания для отца были правильными?

Дневник. В нем были воспоминания, которые, как я думала, когда-то были моими. Кто-то спрятал дневник в библиотеке, и это был не отец. Практически никто не имел доступа в библиотеку. Мой отец, Баян и конструкции. Я подумала о тех временах, когда меня еще не было.

Снова достала из-под кровати дневник. Пальцы дрожали так, что я не с первого раза сумела его открыть.

Где-то на этих страницах должна быть еще одна разгадка, просто надо быть внимательнее.

Я в очередной раз просмотрела все страницы, а потом заметила, что на задней обложке уголок страницы немного отклеился. Я приподняла его еще выше.

Кто-то засунул туда листок бумаги. Я вытащила его и развернула.

«Они смотрят на меня и видят обычную красивую девушку. Но они ошибаются. Придет время, и я стану чем-то бо́льшим. Придет время, и мир узнает обо мне. Нисонг обретет силу».

Я выронила секретную записку. Мне было знакомо это имя. И я могла связать его с другим. Нисонг. Нисонг Сукай.

Моя мать.

К слезам примешался привкус желчи.

Я вспомнила, какой печальной была обстановка в комнате отца. Он запретил слугам прикасаться к вещам матери. Не желал говорить со мной о ней. Уничтожил все ее портреты. Я думала, что им движет горе, но теперь могла разглядеть и другие причины такого поведения. Его опыты. Из-за них он отстранил всех советников-людей и большинство слуг.

Он не обсуждал с женой то, как меня создать, он пытался сделать из меня свою жену. Вероятно, он испробовал на мне эту машину памяти в надежде, что сможет вживить в меня воспоминания моей матери. Я не была его дочерью. Его дочь умерла, об этом была запись в той книге, в гнезде Уфилии.

Естественно, он меня не любил. Я была сосудом для кого-то еще, была его тайным экспериментом.

Я легла на кровать, свернулась калачиком и заплакала.

Остров Нефилану

Никогда не думал, что умру вот так, в четырех стенах. Думал, что смерть настигнет меня в открытом море во время шторма, или это будут стрелы императорских лучников, или кто-нибудь из людей Иоф Карн вонзит мне нож между лопаток. Но полагаю, смерть, как и жизнь, частенько не оправдывает наших ожиданий.

Я не мог оторвать взгляда от губернатора. Его лицо казалось мне знакомым: широкие скулы, пухлые губы, даже глубоко посаженные глаза. У него был заспанный вид, волосы взъерошены, на подбородке – щетина. А потом я подумал: неужели его лицо будет последним, что я увижу в своей жизни? Лицо Джио было не лучше, он злобно сверкал глазами, как будто я его предал. Я посмотрел на половицы под ногами: даже доски по сравнению с этими двумя в моем случае казались лучшим вариантом для предсмертной картинки. Удерживавший меня стражник достал из-за пояса нож.

И в этот момент я наконец ощутил дрожь в костях.

Меня словно штормовая волна в грудь ударила. Руки и ноги заполняла вибрирующая сила. Мгновение назад я был слабым и беспомощным, а теперь точно знал, что отшвырнуть стражника для меня – все равно что плащ сбросить.

И еще я остро ощутил всю влагу в комнате, включая пот на лицах.

Мэфи… Похоже, он пришел в себя.

Я нырнул вперед. Руки стражника разлетелись в стороны. Я слышал, как его нож вонзился в половицу у меня за спиной. Одним плавным движением я опустился на колено и подобрал свою дубинку; не останавливаясь, развернул ее и врезал одним концом стражнице, которая удерживала Джио. Похоже, приложил слишком много силы – стражница приподнялась над полом, а с ней и лидер Безосколочных.

Но волноваться о нем было некогда.

Я почувствовал движение воздуха – это третий стражник решил меня остановить. Я наклонился и услышал, как его меч вонзился в деревянную колонну у меня за спиной. Он дернул за рукоять, чтобы высвободить свой клинок. С такого размаха он вполне мог снести мне голову с плеч. Мою упрямую голову. Он был прав: чтобы такую отрубить, надо очень постараться.

Удерживавший меня охранник очухался и сразу потянулся к своему мечу. Уклонившись от удара, я шагнул в его защитную зону и выбил клинок у него из рук. Я даже не ударил, а слегка прихлопнул его по руке, но он тут же разжал пальцы. Это было легко, как сорвать с ветки перезревший плод.

Я пнул стражника, который все пытался высвободить свой меч; он отлетел в другой конец комнаты, растянулся на полу и больше не вставал.

Губернатор с вытаращенными глазами, крепко вцепившись в ручку, стоял у двери. Его грудь тяжело вздымалась под мантией.

– Кто ты?

– Контрабандист. Мои портреты развешены по всей Империи.

Судя по тому, что он открыл дверь, чтобы бежать, мой честный ответ не принес ему облегчения.

Я растерялся, как собака, догнавшая повозку, которую облаивала. Видимо, губернатор принял меня за какого-то карающего монстра.

– Не двигайся, – сказал я.

Что было с ним делать? Джио говорил, что нам придется убить стражников, а что будем делать дальше, не сказал. Сам Джио все еще лежал на полу и пытался выбраться из-под бесчувственной стражницы.

Встав на ноги, он тут же взялся за нож.

Губернатор оцепенел.

Ну конечно: захват власти не может быть бескровным. Я услышал, как в наступившей тишине застонал один из личных стражей губернатора. Хотя бы один был все еще жив.

Потом послышались чьи-то шаги, и они очень быстро приближались.

В дверях появилась женщина. Она была одна. Я ее сразу узнал, если не по лицу, то по телосложению – она была высокой и широкоплечей. Любовница Ранами.