Великий уравнитель - Вальтер Шайдель

«Лисы и зайцы бегают там, где совсем недавно проживали вельможи государства»: разрушение элиты династии Тан

Последняя стадия правления династии Тан с исключительной ясностью показывает, как распад государства разрушает богатство элиты. Императоры династии Тан, основанной в 618 году н. э. после падения недолговечной династии Суй, восстановили политическое единство обширных территорий, некогда управлявшихся династиями Хань и восточная Цзинь. Первоначальные программы перераспределения земель, призванные обеспечить равный доступ к ресурсам, постепенно уступили место растущей концентрации богатства и власти в высших слоях имперского правящего класса. Небольшое количество элитных кланов образовали крепко укоренившуюся аристократию, и, хотя отдельные семьи не могли сохранять высшее положение дольше, чем на протяжении нескольких поколений, в качестве группы они обладали монополией на власть несколько веков. Сопутствующие высшим государственным должностям привилегии облегчали личное обогащение, и этот процесс сдерживался только межклановой враждой, а затем более жестоким межфракционным соперничеством, в результате которого теряли положение отдельные семьи, но которое не могло ослабить их общую хватку и крайне выгодное положение. Накоплению богатства способствовал и тот факт, что даже дальние родственники императорской фамилии, как и все семьи с благородными титулами, а также все высокопоставленные чиновники освобождались от налогов и повинностей в соответствии с ярко выраженной регрессивной системой, открыто благоволившей тем, кто обладал властью и связями. Члены той же группы в частном порядке приобретали общественные земли, каковую практику неоднократно, но безуспешно запрещали правители.

В результате землевладение расширялось за счет государства, а попытки внедрить выравнивающие схемы прекратились после периода политической нестабильности середины VIII века. Рост крупных поместий защищал крестьян от государственного налогообложения и позволял помещикам превращать излишки сельскохозяйственной продукции в частную ренту. Связанные с торговлей на большие расстояния, эти коммерциализированные поместья поддерживали все более обогащавшуюся элиту. Те, у кого было достаточно капитала, чтобы держать мельницы, отводили воду от участков крестьян – несмотря на жалобы последних, государство в таких случаях вмешивалось лишь время от времени. Наблюдатель VIII века писал:

Возможно, этот автор лишь повторял стереотипы и был склонен к преувеличениям, но тем не менее он указывал на действительно насущную проблему – продолжавшуюся концентрацию земельного богатства. Наибольший разрыв наблюдался на самой вершине, среди семейств, которые в VI–VII веках тесно сблизились с императорским двором, покинув свои местные уделы и переехав в столичные города Чанъань и Лоян, где близость к трону обеспечивала наиболее непосредственный доступ к политической власти и, как следствие, открывала дорогу к обогащению. Сосредоточенность в одном месте помогала вельможам сохранять высшие государственные и региональные должности. Эти семейства, отличавшиеся от провинциального высшего класса, которые редко поднимался до государственных должностей, образовывали тесную группу элиты, сплоченную брачными связями.

Наиболее детальное описание этой группы и многочисленные эпитафии на гробницах говорят о том, что к IX веку по меньшей мере три пятых всех известных представителей имперской элиты, проживавшие в Чанъане, были связаны родством, включая большинство высших чиновников, таких как министры и руководители провинциальных администраций. Таким образом, государством династии Тан теперь управляла «крайне ограниченная сеть родственников и свойственников», с немалой выгодой для ее членов[350].

И все же проживание в метрополии имело свои недостатки: если во времена порядка и стабильности оно было в высшей степени прибыльным, то в периоды волнений и ослаблений центральной власти, уже не способной противостоять узурпаторам, высший слой элиты Тан тоже подвергался значительной опасности. В 881 году н. э. мятежный вождь Хуан Чао захватил столицу Чанъань. Уже через несколько дней сопротивление со стороны высших чиновников вызывало жестокие ответные меры мятежников, в результате которых погибли сотни человек, среди них четыре бывших министра (некоторые покончили с собой). Вскоре и сам Хуан Чао потерял контроль над своими войсками, устроившими настоящий погром в городе, в котором богатства накапливались на протяжении столетий. Основными мишенями погромщиков были представители правящей элиты; согласно одному источнику, солдаты «особенно ненавидели чиновников и убивали всех их, кто попадался им на глаза». В ответ на публикацию насмешливого стихотворения были убиты три тысячи ученых и писателей. И это было только начало; несмотря на то что восстание Хуан Чао закончилось поражением, в последующие годы Чанъань все равно несколько раз грабили соперничавшие военачальники, в результате чего жители сильно обеднели. Как писал Чжэн Гу:

Потрясения не обошли стороной владения богачей за пределами столицы. Вэй Чжуан, отпрыск одного из самых влиятельных родов, описывает разорение фамильного поместья:

В ходе нескольких повторяющихся кризисов число убитых землевладельцев, возможно, исчислялось тысячами, а выжившие лишились своих резиденций и загородных поместий. Чистки продолжались до тех пор, пока от старой элиты не осталась лишь горстка. В 886 году после неудавшегося переворота были казнены сотни чиновников, поддержавших претендента. В 900 году придворные евнухи перебили почти всех приближенных к императору в ответ на замысел избавиться от них, а в ответ на это в следующем году перебили их и их союзников. В 905 году в ходе одного инцидента семь из оставшихся в живых влиятельных министров были убиты и сброшены в Желтую реку. Эти и другие подобные случаи насилия эффективно расчистили ряды столичной элиты.

Насилие быстро распространилось и за пределы собственно столицы. В 885 году был разграблен и уничтожен Лоян; начиная с 880-х и до 920-х годов подобные грабежи происходили в провинциальных центрах по всей стране, что привело к огромным потерям среди региональной элиты: