Хороните своих мертвецов - Луиз Пенни

– Прекрати. Если уж хочешь думать о будущем, то думай, как ты встретишься с Сюзанной, увидишь мать и отца, думай о тех историях, которые ты будешь рассказывать своим детям. Управляй своими мыслями, и тогда сможешь управлять и эмоциями. Ты мне веришь?

– Да, сэр.

Голос теперь звучал сильнее.

– Ты мне веришь, агент Морен? – еще тверже спросил старший инспектор.

– Да, сэр. – В голосе появилась уверенность.

– Неужели ты думаешь, что я тебе лгу?

– Нет, сэр, никогда.

– Я тебя найду. Ты мне веришь?

– Да, сэр.

– Так что я сделаю?

– Вы меня найдете.

– Ни на секунду не забывай об этом.

– Да, сэр. – Голос агента Морена звучал твердо, не менее уверенно, чем голос инспектора. – Я вам верю.

– Хорошо.

Гамаш заговорил, давая возможность своему агенту передохнуть. Он говорил о своей первой работе, о том, как он соскребывал жевательную резинку с платформ монреальского метро, как он познакомился с мадам Гамаш. Говорил о том, как влюбился.

«Теперь больше не будет одиночества».

Он говорил, одновременно читая поступающую почту. Информация. От инспектора Бовуара и агента Николь – они анализировали записи и сообщали о своих находках. Самолеты, птицы, поезда. Звук эхо. И то, чего не слышно. Легковушки и грузовики.

Агент Лакост наконец докладывала из поселка индейцев кри. Наводки, которые она нашла на земле, приближали их к цели.

Гамаш посмотрел на часы. Оставалось четыре часа семнадцать минут.

Поль Морен говорил о «Канадиенс», об их хоккейном сезоне.

– Кажется, у нас наконец-то появился шанс завоевать кубок.

– Да, – сказал Гамаш. – Я тоже думаю, что шанс есть.

На антресоли Литературно-исторического общества Арман Гамаш потянулся к первой книге. Прошло несколько часов, библиотека открылась, появились волонтеры, занялись делом, пришел мистер Блейк и сел на свое место. Появилось еще несколько посетителей, находили нужные им книги, читали периодику, уходили.

А тем временем на антресоли старший инспектор вытаскивал одну за другой книги, осматривал их. Вскоре после полудня он занял привычное место напротив мистера Блейка. Они обменялись любезностями и погрузились в чтение.

В час дня Арман Гамаш поднялся, кивнул мистеру Блейку и вышел, унося в сумке две книги.

Мирна протянула Кларе книгу:

– Я думаю, тебе это понравится. Одна из моих самых любимых.

Клара покрутила книгу в руках. Мордехай Рихлер. «Здесь был Соломон Гурски»[65].

– Хорошая книга?

– Нет, дерьмо. Я здесь продаю только дерьмо. И конечно, рекомендую его.

– Значит, Рут была права, – сказала Клара. Она наклонила книгу в сторону Мирны. – Спасибо.

– О’кей, – сказала Мирна, садясь против подруги. – Выкладывай.

В плите горел огонь, обогревая книжную лавку и постоянно поддерживая на нужном уровне температуру в чайнике. Клара отпила из своей любимой чашки и прочла аннотацию на обложке, словно и не слыша подруги.

– Что происходит? – не отставала Мирна.

Клара посмотрела на нее невинными глазами:

– С чем происходит?

Мирна смерила ее испепеляющим взглядом:

– Что-то тут заваривается. Я тебя знаю. Что это было такое вчера у Доминик после занятий?

– Искрометный разговор.

– Ничего подобного.

У Мирны уже несколько дней зрел этот вопрос, но эпизод в гостинице и спа убедил ее.

Клара что-то задумала.

– Это было так очевидно? – Клара положила книгу и посмотрела на Мирну обеспокоенным взглядом.

– Вовсе нет. Сомневаюсь, что кто-то это заметил.

– Ты заметила.

– Верно. Но я очень хитра. – Улыбка исчезла с ее лица, и она подалась вперед. – Не беспокойся, я уверена, больше это никому не показалось странным. Но ты задавала очень необычные вопросы. Почему ты говорила о Жане Ги, об Оливье и всей этой истории?

Клара задумалась. Она не ожидала таких вопросов и не приготовила правдоподобной лжи. Глупо с ее стороны. Какие у нее были припасены обманы?

«Я сегодня занята. Мир искусства слишком консервативен, чтобы по достоинству оценить мои работы. Это собака съела, или (как вариант) это Рут виновата». Это годилось на все случаи жизни – от запахов и съеденной еды до грязи в доме. И иногда до ее искусства.

Но для данного случая у нее ничего не было заготовлено.

– Я думаю, приезд инспектора напомнил мне про Оливье.

– Вранье.

Клара вздохнула. Она уже успела напортачить. Обещание, которое она дала Бовуару, уже было нарушено:

– Ты никому не должна ничего говорить.

– Не скажу.

И Клара поверила Мирне, но, с другой стороны, Бовуар поверил ей. Ну что ж, это была его ошибка.

– Инспектор Бовуар приехал не поправляться после ранения. Он приехал, чтобы неофициально заново открыть дело Оливье.

Мирна улыбнулась:

– Я так и думала. Единственное другое объяснение предполагало, что у тебя съехала крыша.

– И ты сомневалась, что из двух верно?

– Трудно сказать. – Глаза Мирны сверкали. – Это самая хорошая новость последнего времени. Значит, они думают, что Оливье, может быть, и не убивал Отшельника? Но тогда кто?

– В этом-то и вопрос. Похоже, круг подозреваемых сводится к Рору, Хэвоку, Марку, Винсенту или Старику Мюндену. И должна тебе заметить, что Жена сказала очень странную вещь об убийстве.

– Это верно, – кивнула Мирна, – но…

– Но если бы она или Старик Мюнден и в самом деле были в этом замешаны, она бы этого никогда не сказала. Она бы помалкивала.

– Вот вы где.

Две женщины виновато вздрогнули. В дверях, соединяющих книжную лавку и бистро, стоял инспектор Бовуар.

– Я вас искал. – Он смерил их хмурым взглядом. – О чем вы тут говорили?

В отличие от Гамаша, который умел вести допрос так, что допрашиваемому могло показаться, будто это светский разговор, Бовуар мог подать обмен любезностями так, что они выглядели как обвинения.