Сердце Сапфира. Обрученная с вороном. Книга 2 - Екатерина Слави

- Марис? – удивленно воззрился на него Гидеон, а уже в следующий миг его охватил испуг: - Ты куда, Марис?!

Его семилетний брат повернул к нему лицо, и Гидеон увидел, что в его глазах полыхает тот же огонь, что и в глазах дядюшки Лотара.

- Я тоже, - сказал он. – Я тоже хочу получить силу, способную сравниться с силой Шести Кланов.

- Марис! – Гидеон отчаянно вцепился в рукав брата. – Не иди туда! Ты не вернешься!

- Вернусь, - твердо сказал Марис. – Клан Смерти забрал наших родителей. Еще вчера они улыбались нам, а сегодня превратились в белых мертвецов. Ты видел, как я плакал, Гидеон?

Его младший брат кивнул.

- Знаешь, почему? Потому что мне было больно, что я ничего не могу сделать, чтобы вернуть наших маму и папу. Так обидно – быть беспомощным и знать, что я ничего-ничего не могу сделать.

Он бросил взгляд в сторону озера – дядюшка Лотар был уже по грудь в воде, - потом снова повернулся к Гидеону.

- Дядя пришел и спас нас от этой ужасной болезни. Он привел нас сюда. Я верю ему. И пойду за ним. Отпусти меня, Гидеон. Если не отпустишь – я ударю тебя.

Руки Гидеона дрожали, когда он отпустил рукав старшего брата, но дрожали вовсе не потому, что он испугался угрозы Мариса. Просто он видел в его глазах решимость такой силы, против которой был бессилен.

Когда старший брат уже был по пояс в воде, Гидеон не выдержал – он бросился следом. Будь, что будет, но Марис – все, что у него есть!

Самое трудное – не поддаться страху и не повернуть обратно к берегу.

Самое трудное – опуститься под воду с головой и не сопротивляться, когда озеро потянет его на дно.

Самое трудное...

Но где-то там, под этой светящейся бирюзой, сейчас Марис и дядюшка Лотар! А больше у него, у Гидеона, никого в целом мире нет!

«Самое главное – это воля, желающая воплотиться. Только это – больше ничего»...

В кромешной тьме, где, казалось, свет еще не был рожден... В безвременье, где не было ни начала, ни конца... Он забыл о том, кто он.

У него осталась только воля.

- Докладывай, Аласдер, - донесся из-за стены голос Натаниэля.

- Клан Смерти объединился с Кланом Драконов, - тотчас прозвучал голос Аласдера. – Они уже на наших землях, глава. Тирон знает все скрытые проходы, и, нет сомнений, что это он ведет сюда оба клана.

- Было ожидаемо, что они станут союзниками, - сказал Натаниэль. – Их цели слишком схожи.

- Глава, - сказал Аласдер, - верховые пока просто наблюдают, но ждут вашей команды, чтобы остановить их продвижение.

- Габриэль. – В голосе Натаниэля звучала спокойная решимость. – Возьми большой отряд и отправляйся им навстречу. Они пришли сюда потому, что им нужна Равена, и с пустыми руками не уйдут. Драконы все еще надеются получить через нее возрождение для своего клана, а дети исхода хотят быть уверены, что последняя из Клана Сапфиров не разбудит детей неба. Сначала сделай вид, что не знаешь об их целях – тяни время разговорами. Если схватка будет неизбежна – задержи их настолько, насколько сможешь.

- Хорошо, брат, - ответил Габриэль, и быстрые удаляющиеся шаги свидетельствовали о том, что он покинул комнату для совещаний.

Когда они затихли, Аласдер снова заговорил:

- Глава... госпожа Равена действительно собирается забрать духовную силу Четырех Кланов? Это правда?

Натаниэль долго молчал, потом наконец заговорил:

- Как бы она ни поступила, я не вправе останавливать ее. Не теперь, Аласдер. Не тогда, когда Клан Смерти использует жизни людей для преумножения своей духовной силы. Позволить людям во всех землях гибнуть, чтобы сохранить Клан Воронов? Это было бы трусостью. Ты не согласен со мной?

В этот раз молчал Аласдер.

- Тирон ошибся, когда решил, что вторая семья во главе клана будет для него удобнее, - сказал после паузы он. – Потому что я согласен с вами, глава. Это трусость.

Когда он ушел, Равена, слушавшая этот разговор за дверями, сделала глубокий вдох.

Створка двери отошла в сторону, и, подняв голову, Равена увидела Натаниэля. Он сделал несколько шагов по направлению к ней и остановился. Какое-то время Равена смотрела на него, потом отвела взгляд.

- Смогут ли вороны выстоять против союза двух кланов? – спросила она. – Драконы беспощадны и сильны, а Клан Смерти непредсказуем.

Натаниэль помедлил, глядя на нее, потом протянул руку:

- Подойди. Я кое-что покажу тебе.

Равена послушалась. Натаниэль подвел ее к окну, и она ахнула. Небо над замком Черного Ворона почернело от вороньих стай. Птицы – казалось, им не было числа – кружили высоко, она едва слышала их крики, как ей чудилось – воинственные и резкие.

- Клан Воронов никогда не был слабее драконов, - сказал Натаниэль, - какими бы ужасными они ни казались. Нас больше. Намного. И в исконном облике стаей, и в человеческом облике мы можем атаковать с неба. Вороны – сплоченные воины. Драконы атакуют разобщенно – это делает их уязвимее. Сейчас у нас есть преимущество – благодаря тебе наша духовная сила велика, тогда как их духовная сила угасает. Единственное наше слабое место – мы не знаем, чего ждать от Клана Смерти. Их союз, безусловно, ослабляет наше положение. Но не настолько, чтобы можно было предсказать, чьи силы превзойдут. Если схватка состоится – она будет равной.

Равена судорожно вздохнула и отошла от окна. Повернувшись спиной к Натаниэлю, спросила:

- Почему ты защищаешь меня? Сейчас, когда ты все знаешь... Когда я рассказала тебе... Почему не пытаешься остановить меня?

Утаив от Натаниэля тот факт, что ее отец жив, Равена не смогла молчать о том, перед каким выбором поставил ее Марис. Натаниэль имел право знать.

Она слышала, как он подошел к ней, и взволновалась, когда его руки развернули ее к себе. Натаниэль обнял ладонями ее лицо, вынуждая Равену поднять на него глаза.

- Ты помнишь слова, которые выгравированы на наших кольцах? – спросил он и, не дожидаясь от нее ответа, произнес: - «Два крыла одной птицы».

Он сделал глубокий долгий вдох, не переставая смотреть ей в лицо – как будто взглядом хотел проникнуть до самого сердца.

- Я совершил ошибку. Когда утаил от тебя, кто я. Когда не доверился тебе. Ответственность за клан давила на меня, я боялся, что не справлюсь с ней. Клану Воронов нужна была женщина-сапфир, но ты не узнала меня, и я сомневался, что ты полюбишь меня, примешь таким, каким я стал. Это тревожило меня, и я не мог найти в себе смелость для того, чтобы поверить в тебя. Но хуже всего... из-за собственной слабости я потерял веру в наши узы. И своими сомнениями разрушил их.

Он покачал головой, словно упрекая себя в том, что не понял этого раньше: