Единственное желание. Книга 2 - Надежда Черпинская

эта дама, Надлен, была сказочно прекрасна, но он не мог солгать, ведь он знал правду.

– Что? – Келэйя вскочила на ноги и даже притопнула от досады. – Да как ты смеешь! По-твоему, моя мама некрасивая?

– Очень, очень красивая! – заверил поспешно Кайл. – Но моя – красивее. Прекраснее её никого нет!

– А я тебе не верю! – девочка снова надменно поджала губы. – Ты всё врёшь! Нарочно мне врёшь. Я не поверю, пока сама не увижу. Где она? А? Где твоя мать? Я её хочу видеть!

– Её нельзя увидеть, – вздохнул Кайл, подтянул колени поближе и уткнулся в них подбородком. – Она умерла…

Разгневанная девчушка оторопело замолчала, потом приземлилась рядом, осторожно погладила его по спине и сказала с таким же тяжким вздохом:

– И моя умерла…

Они сидели рядом на ступеньке, похожие на двух воробышков, озябших на ветру, что жмутся, нахохлившись, друг к другу на зимнем карнизе в поисках тепла, и смотрели на чудесный портрет миледи Надлен.

– Маму убили. Враги хотели отравить моего отца. А яд случайно выпила мама. Она умерла, но спасла жизнь моему отцу, – продолжила девочка так, словно рассказывала романтичную легенду. – Он поклялся у её погребального костра, что никогда не снимет со стены этот гобелен, который подарил в тот год, когда я появилась на свет. А ещё он поклялся, что в Эруарде, покуда он жив, никогда не будет иной хозяйки, кроме их дочери. Меня, то есть. Он так и не женился, как и обещал. Это давно случилось. Ещё я маленькая была. А твоя мама?

Пришла очередь откровенничать Кайлу.

– Её тоже убили. Повесили. Милорд Форсальд её повесил. За то, что она хотела домой. Это всё из-за меня! Если бы не я, она бы сбежала…

– Ты снова врёшь! – девчонка опять подскочила. – Как же так может быть? Ты говорил, что дядя – твой отец. Как же он мог повесить твою маму? Он совсем не такой, он добрый!

– Я тоже так думал, – вздохнул Кайл, – думал, он нас не даст в обиду. Защитит от миледи Ольвин. Она очень злая. Но он ещё хуже! Он её послушал, и маму убил. Я решил, милорд Форсальд и меня тоже… А он меня сюда привёз.

– Неправда! – всхлипнула Келэйя, и золото её глаз засияло ещё ярче.

Она хотела ещё что-то добавить, но тут из библиотеки донеслись голоса – почти неслышные до сих пор, они становились всё громче и враждебнее.

Дети удивлённо переглянулись.

– Что это? Мой отец никогда не ссорился прежде с дядей, – удивилась Кея, делая пару шагов по направлению к запертой двери, но та внезапно распахнулась.

Милорд Ратур вылетел из библиотеки, пронёсся по Каминному залу размашистыми шагами, сжимая в руке какую-то бумагу. Лицо его перекосило от злости, глаза яростно сверкали.

– И слышать ничего не желаю больше! – крикнул он, оборачиваясь к появившемуся на пороге владетелю Солрунга. – Ты с ума сошёл! Что ж, брат, твоё право. А теперь хочешь и меня втянуть в свои безумства? Опомнись, Форсальд! Ты уже совершил одно злодеяние, за которое тебе не будет прощения. А теперь хочешь ещё одно совершить? Как ты жить-то будешь, брат? Как спать по ночам станешь?

– Оставь нравоучения, Ратур! – глухо отозвался его кузен. – Моя совесть – это только моя забота. Последний раз спрашиваю – ты выполнишь мою просьбу? Или мне поискать кого-то другого?

Ратур опустил голову, словно она была невыносимо тяжела, покачал ею устало, посмотрел на притихшего мальчика, на застывшую хрупкой статуэткой дочку и решительно молвил:

– Да! Я сделаю, как ты хочешь! Но с одним условием…

– Каким же?

Форсальд вскинул взгляд, но Ратур глаз не отвёл, смотрел дерзко, с вызовом.

– Я выполню твоё поручение: мальчик останется в Эруарде. У него будет крыша над головой, и не только. Я сделаю так, что он никогда ни в чём не узнает нужды. Пусть ты продаёшь его за тридцать фларенов, как старую никчёмную лошадь, – Ратур потряс листком пергамента, зажатым в его кулаке, – но здесь я никому не позволю относиться к нему как к рабу! Я воспитаю его как своего племянника, с уважением, которого заслуживает человек благородной крови. Я клянусь памятью моей миледи, памятью Надлен, что так будет!

Ратур на миг умолк, сверля брата тёмным взглядом. Вздохнул шумно.

И бросил гневно:

– Но ты, Форсальд, никогда больше не увидишь своего сына! Если сейчас ты решишься оставить его здесь, ты уйдёшь навсегда. Ты больше не переступишь порог моего дома! Я забуду о том, что у меня есть брат. Быть может, я стану оплакивать тебя так, словно ты умер… Потому что ты, в самом деле, умрёшь для меня. Но возврата назад уже не будет! Ты потеряешь его навсегда. Самое значимое, самое ценное, чем ты владел, Форсальд! Подумай, прежде чем давать …

– Я согласен, – перебил его владетель Солрунга, милорд Форсальд ар Вандар, Покоритель Прибрежных земель.

– Да будет так! – шепнул Ратур. – Теперь уходи!

Форсальд степенно двинулся через весь Каминный зал к выходу.

– Это не касается твоих дочерей! – крикнул ему вслед Ратур. – Я не стану препятствовать их дружбе с Кеей. Они по-прежнему желанные гостьи в моем доме. Но только они – тебя и Ольвин я видеть не желаю. Надеюсь, ты не станешь впутывать детей в наши распри и ссорить их.

Форсальд как раз поравнялся с племянницей, посмотрел на неё внимательно:

– Нет. Я верю, они не забудут родства. Ты можешь приезжать в Солрунг в любое время, Келэйя! Мы будем рады тебе.

– Не хочу я в ваш Солрунг! – девчонка отступила на шаг, придвинулась ближе к полукровке, не глядя крепко сжала его руку. – Вы совсем не такой, как я думала, дядя! Я вас больше не люблю!

– Передумаешь – приезжай! – без обиды отозвался Форсальд, посмотрел долгим задумчивым взглядом на сына, но, так и не добавив больше ничего, пошёл прочь.

– Шэрми! – громко позвал хозяин Эруарда.

Круглолицая служанка тотчас появилась на пороге.

– Проводи милорда Форсальда, Шэрми! Он уже покидает нас. И дай ему на дорогу тридцать фларенов!

– А ужин как же? – всплеснула руками женщина. – Я подавать уже собралась… Разве можно так? Только явились, и уже опять в дорогу!

–