Руки Геракла - Фред Томас Саберхаген

Многие из наших противников в тот день были не выше Антея. Но, думаю, и не меньше.

Конечно, легенды, как всегда, сыграли свою роль в истории. Например, в одних говорится, что гигант Титий, упав на землю, накрыл собой аж целых девять акров. А Энкелад отличался такой жизненной силой, что даже тяжесть горы Этна не может остановить его от попыток вырваться. Это, конечно же, преувеличения.

К моему изумлению, многие потом спрашивали – а были ли гиганты вообще? И выдвигали глупые предположения о том, что если бы они и были, так должны были сохраниться кости. Но правда, как я пытаюсь объяснить на этих страницах, состоит в том, что после смерти их кости, как и все тело, вскоре превращались в щебень и песок.

Диана, которую принято считать сестрой-близнецом Аполлона, возникла из ниоткуда, чтобы принять участие в битве. Ее называли девственной охотницей, мстительной девой, которая поражала своих недругов стрелами и копьем.

Я увидел, как она убила гиганта по имени Гратион, пронзив его острыми стрелами. Я был просто потрясен.

Некоторые из наших врагов тоже весьма поражали воображение. Бриарей швырял камни с такой силой и скоростью, что и вправду можно было подумать, что у него сотня рук, а Тифон дышал пламенем, точно вулкан. Порой боги действительно пугались этих тварей, хотя уж не так, как рассказывают некоторые легенды – будто бы они все сбежали в Египет и попрятались там.

Битва возле разоренной деревни гигантов вспыхнула с новой силой.

Порфирион, который пытался схватить Геру – возможно, взять ее в заложницы, – был разорван толпой богов, Афина сразила Энкелада, Эфиальт рухнул мертвым, когда стрела Аполлона вошла ему в глаз.

В целом Аполлон сыграл в этой битве главную роль. Его стрелы наносили урон не меньший, чем молнии Зевса.

Гефест тоже яростно сражался – думаю, гневаясь на гигантов за нападение на его мастерскую. Я видел его – он казался выше, чем на самом деле. В каждой руке у него было по громадному куску металла, которыми он швырялся в каждого врага, который только подворачивался ему под руку.

Алкионей не был повержен. Однако вскоре земля была усеяна телами павших гигантов, и он приказал своим оставшимся в живых соратникам отступить.

В погоне за оставшимися в живых гигантами и Алкионеем мы приближались к тем краям, которые я в мыслях своих связывал с Данни.

На последнем отрезке своего бегства гиганты неслись по воздуху. И все же мы не отставали, поскольку они оставляли на земле следы. Точнее, не следы, а огромные кратеры. Они сносили на своем пути все – деревья, кусты, изгороди. Я помню, что на одной из заброшенных ферм они просто растоптали хозяйственные постройки.

Каждая цепочка следов тянулась не более чем на сто ярдов, затем внезапно обрывалась там, где гиганты снова взлетали в воздух, но после короткого полета, обычно не больше полумили, один-два гиганта снова опускались на землю и бежали некоторое время на своих огромных ногах. Припомнив, как быстро они шли в битву, я вполне мог поверить, что их бег производил на людей неизгладимое впечатление.

– Они словно хотят, чтобы мы не потеряли их след, – крикнул кто-то летевший рядом со мной.

Но я думал, что наши враги, зависевшие от поддержки земли гораздо сильнее, чем люди, просто не могли или не осмеливались оторваться от почвы более, чем на несколько минут.

Миля за милей, час за часом наши враги все время бежали и бежали в одном и том же направлении, и я начал беспокоиться за Данни. Я пообещал себе, что прежде чем покину эти места, позабочусь о ее безопасности. Я уговаривал себя, что у меня нет причин думать, что ей угрожает опасность. Но беспокойство мое все возрастало.

Я знал, что они с Мелеагром живут неподалеку от Иолка, – Мел рассказывал мне, пока мы вместе были на борту «Арго». Я вспомнил, что он рассказывал мне об этом и когда мы вместе выбирались из Тартара. Он все старался тогда договориться насчет моей помолвки с его сестрой, на что я тогда, в моем мрачном настроении, почти не обращал внимания.

А уж где находилось поместье Авгия, я запомнил хорошо, поскольку его конюшни я в свое время так хорошо вычистил. И меня беспокоило, что след убегающих гигантов вел как раз в эту сторону. А вдруг Данни опять гостит у своего дядюшки или семья заставила ее переехать туда?

Меня терзала и другая мысль. А вдруг гиганты решили захватить ее? Вдруг кто-нибудь поведал моим врагам, что мы с Данни помолвлены или того и гляди будем помолвлены? Может, какая-нибудь тварь подслушала мой разговор с ее братом в Тартаре? Ведь покуда я бродил по земле и боролся с моим отцом, прошло много времени.

С наступлением ночи мы прекратили погоню и остановились поесть и отдохнуть, а также составить план действий на следующий день. Я не знаю, нуждались ли на самом деле боги в пище или нет, но они не желали отказываться от нее и отказываться кормить своих лошадей только из-за того, что мы на войне.

Нам же с Дедалом действительно был нужен отдых. Последний раз я спал как раз перед битвой, и сон мой был тревожен.

Мне приснилось, что Аид прислал мне со своим вестником лик Смерти и я мог делать с ним все, что заблагорассудится. Я пытался разорвать гладкую, блестящую как стекло маску пополам, но ткань ее была такой крепкой, что даже мне оказалось не под силу ее уничтожить. Странное ощущение, даже во сне. Наконец я швырнул эту проклятую штуку в реку, зная, что ее унесет в реку побольше, а затем в океан – и пусть кто хочет забирает ее!

Мне снилось, что снова бушует битва и что Зевса раздавило между двумя горами, которые одновременно швырнули в него два гиганта.

Там, где только что стоял мой отец, теперь зияла огромная дыра в земле. И я вскочил на колесницу и в отчаянии помчался к центру кратера, который был почти в милю в диаметре.

Охваченный горем, я бешено раскапывал землю, разбрасывая в стороны огромные камни.

На дне лежало лишь человеческое тело, почти невредимое, по крайней мере узнаваемое.

Мне снилось, что мой отец умирает у меня на руках и лик Зевса постепенно отстает от его лица, так, как поднимается со дна затопленное судно. С великой неохотой, но ощущая неизбежность этого, я взял его.

А затем на некоторое время, все еще во сне, я со странным восторгом ощутил всю силу Зевса. Я вдруг стал понимать мир так, как не смог мне его показать даже Атлас. Я понял, ощутил, как на самом деле велика и необъятна земля, и мне даже страшно стало думать о том, как бездонно высокое небо.

Вокруг меня, повинуясь моей воле, клубились огромные грозовые черные тучи. Из них вырывались ослепительные молнии и поражали цели, которые я им указывал. Я видел гигантов, которые казались мне сейчас маленькими перепуганными людишками, они разбегались, спасая свои жизни.

А потом я увидел царевича Астериона, который сказал, что пришел помочь мне и пожелать удачи в грядущей битве.