Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием - Сергей Николаевич Зеленин

определённом этапе своего развития. Лишь в конце 19 века в стране ввели стандарт для узкоколейных дорог — 750 миллиметров, но к тому времени каких только их разновидностей, здесь было не встретить! От «сверх узких» 630 миллиметров — до «стандартных» 750 мм, но попадаются и 700 мм и даже те же самые — «полторы русских сажени».

К чему я это?

Рисунок 30. Схема Выксунской узкоколейной сети железных дорог. Составлена по карте 1920-х годов. Источник: https://vr-vyksa.ru/obshestvo

Да, есть у меня кой-какие интересные прикидки насчёт, как самого Приокского горного округа — так и его сети узкоколейных железных дорог. Вот потому-то, я здесь стою сейчас и, с хозяйским прищуром осматриваю ближайшие окрестности и еле-еле виднеющийся на горизонте посёлок Владимировка Лукояновского уезда:

— Мда… Непорядок!

* * *

[1]Евгений Евтушенко.

Глава 13

Рояль' который утонул, а потом всплыл

…Подходя к кузнице и дому Клима, ещё издали учуял характерный тухлый запах: вяленная рыба сушилась на его дворе где только можно и даже там — где никак нельзя, а вокруг неё роились полчища мух.

— Фу, фу, фу… Какая вонь, — зажимаю нос, — Клим! Да, куда ты её столько наловил⁈

Хотя и представлял масштабы — Кузька рассказывал и изредка что-нибудь передавал «от дядьки Клима», но…

Вот заставь ду… «Альтернативно одарённого», Богу молиться!

Во дворе, куда не кинь — везде чехуя, чехуя, чехуя… Плавательные пузыри… Кот на крыльце растянулся — поперёк себя толще, как будто задрав ему хвост — его через задницу насосом надули.

Тот, скалит весело нетронутые кариесом зубы:

— Хахаха! Видать, в тебе глист какой есть — раз рыбьего духа не переносишь!

Однако, экземпляры какие… Лещи со сковородку, сазаны — ё-моё… Даже обычная плотва и та — с кирпич размером! «Там», только по «Дискавери» таких видел — самому не ловилось.

— Нет, ну зачем ловить — если сожрать всё одно не можешь?

— Да, чтоб ты понимал… Азарт, понимаешь!

— Не, я всё понимаю… Но это уж, слишком! Ну раздал бы соседям, что ли.

Из дверей выходит жена Клима и:

— Соседи от тебя скоро разбегутся, Ирод чешуйчатый!

— Молчи, баба — тебя никто не спрашивает.

— Да, чтоб ты околел — вместе с твоей поганой рыбой! — плюнула та и ушла снова в дом.

Посмеявшись, Клим пригласил в дом «на уху»:

— Не смотри — что ругает: готовит моя Глафира Петровна, просто — язык проглотишь!

Действительно, уха мне понравилась — густая, аж ложка стоит как в студне. Далее была рыба жаренная — тоже неплохо, потом ещё что-то рыбье…

— А вот смотри — икра сазанья, — нахваливает хозяин, — да с чесночком!

— А как же «головы щучьи с чесноком», — вспоминается бессмертное, — «хищник» разве в ваших краях не водится?

Отмахивается с досадой:

— Не… На твои крючки и леску щука не ловится — здесь блеснить надо или жерлицы ставить. Ешь, что дают и не привередничай!

— Да, нет уж — спасибо! Я уже как садок во время жора — «полный» твоей рыбы… Посмотри — из зада у меня хвост не торчит ещё? Хахаха!

— Хахаха! Нет, всё же есть в тебе какой-то глист. Чёрт с тобой, не хочешь — уговаривать не стану… Глафира!

— Чего тебе, судак белоглазый?

— Не лайся, глупая баба, а тащи самовар.

По прошествии времени на столе «материализовался» исходящий паром самовар, с фарфоровым заварником сверху и вновь появившимся на столах у населения колотым сахарком. Сахар в эти времена потребляли «вприкуску», а продавался он «колотым» — большими кусками то есть и, приходилось перед индивидуальным употреблением специальными щипчиками откусывать от них маленькие кусочки. Это скажу вам — занятие не из лёгких… Иногда, в полумраке было заметно — что аж голубоватые искры летели!

За чаепитием, я не стал долго тянуть кота за хвост и перешёл к цели своего визита:

— Как мои крючки, целы?

Сокрушённо вздыхает:

— Один уже сломался — даже не представляю, что там за «Титаник» зацепился!

— Может — коряга?

— Да, нет — если за корягу, я ныряю и отцепляю… А тут…

Клим выпучил и без того слегка выпуклые глаза:

— Как вдруг повело… Да, как дёрнет — у меня чуть удилище из рук не вылетело! Потом вдруг, как отпустит — я ж на жоп….пу сел… Глядь — МАТЬ ТВОЮ(!!!), а жало крючка обломано.

— Ну, не беда — у тебя ещё есть.

— Ну и то верно… — помолчав, спрашивает, — а у тебя? У тебя, что есть ещё, Серафим Фёдорович?

— У меня много чего есть. Зимние блесны, например — по льду в отвес хищника ловить.

— А леска потолще?

— Есть и леска — почему бы ей не быть?

Сглатывает слюну и молчит, зависнув.

* * *

Итак, наконец под чаёк «вприкуску» — как бы невзначай, «закидываю удочку»:

— Хочу вот сам попробовать порыбачить…

Тотчас оживает:

— Так в чём же дело⁈ Хоть счас пошли… Или поехали — телегу свою возьму.

Конкретизирую:

— Завтра с утра отвезёшь на Лавреневский карьер, Клим?

Изумляется, чуть глаз не выпал:

— На «Лавреневский карьер»?…Почему там?

— Я так хочу. Так, отвезёшь завтра утром или мне кого другого попросить?

Тот, руку положив на сердце:

— Да, я не прочь… Но ты пойми, Серафим — там рыбы НЕТ(!!!) и, отродясь никогда не бывало! Там никто не рыбачит…

Со всей убедительностью, разуверяю:

— Наоборот — там рыбы столько, сколько тебе и не снилось.

— Да, кто тебе такое сказал⁈

— Один знающий человек, — еле-еле сдерживая гомерический хохот, — просил тебе не рассказывать, а то ты всю рыбу там выловишь.

— Да, плюнь ему прямо в его очи! — горячится Клим и, чуть ли не рубаху на пузе не рвёт, — да, кругом столько мест — хоть на наш заводской пруд ступай или на Грязной ручей и, то — там рыбы будет больше, чем… А в Тёще — во «лапти», места только надо знать! А в Серёже…

Однако, я настаиваю:

— А я хочу, порыбачить на Лавреневском карьере!

Жена Клима меня поддержала с изрядной ехидцей:

— Съездите, съездите — всё меньше во дворе тухлятиной вонять будет!

Клим, по столу