Девять совсем незнакомых людей - Лиана Мориарти

Никаких неприятностей.

– Наполеон? – сказала Хизер. Он слишком сильно сжал ее руку и теперь ослабил хватку.

На экране над их головами появилось черно-белое изображение. Кармел перестала петь.

– Какого черта? – сказал Ларс.

Голос Маши зазвучал так громко, что барабанным перепонкам в ушах Наполеона стало больно. Ее лицо заполнило экран. Она улыбалась им, она вся светилась от любви.

– Добрый вечер, мои милые, мои лапочки.

– Бог ты мой, – вполголоса сказала Хизер.

ФРЭНСИС

Она сумасшедшая. Она свихнулась. Чокнулась. Слетела с катушек.

Прежде все было шуткой. Вообще-то, Фрэнсис имела в виду, что Маша странная, другая, глубокая, очень заумная и экзотичная, ни в чем не похожая на саму Фрэнсис. На самом деле она не ставила под сомнение психическое состояние Маши. И даже задавалась вопросом: не гений ли она? Разве все гении не казались сумасшедшими простым смертным?

Даже наркотики, если честно, не очень взволновали Фрэнсис. Да что говорить, если бы Маша спросила: «Не хотите попробовать фруктовый коктейль с ЛСД?», Фрэнсис, вероятно, ответила бы: «Конечно хочу. Почему нет?» Разговор об «исследованиях» произвел бы на нее впечатление, медицинское образование Яо и его опыт работы парамедиком сняли бы тревогу, а возможность получить трансцендентный опыт заинтриговала. В особенности на ее согласие повлияло бы, если бы кто-нибудь другой первым сказал «да». Когда Фрэнсис была подростком, мать как-то спросила у нее: «Если бы все твои друзья прыгнули со скалы, ты тоже прыгнула бы?» Фрэнсис, не лукавя, ответила: «Конечно».

Но сейчас, когда она сидела в темноте и смотрела на экран, она понимала: Маша не вполне права. Ее зеленые глаза горели фанатическим огнем, который не согласовывался ни с логикой, ни со здравым смыслом.

– Мои поздравления всем вам! – сказала Маша. – Я так рада вашему прогрессу. Вы проделали огромный путь со дня своего появления здесь! – Она сложила руки вместе, как актриса, получившая «Оскар». – Ваше путешествие почти завершено.

Сияние экрана наполнило комнату призрачными бликами, и Фрэнсис увидела все лица, обращенные к Маше.

– Вы должны выпустить нас отсюда! – прокричала Джессика.

– Она может нас слышать? – неуверенно спросила Кармел.

– Нет нужды кричать, Джессика. Привет, Кармел. Я вас вижу. Я вас слышу. Волшебство технологии. Разве это не удивительно?! – Ее глаза смотрели мимо камеры, и когда она не смотрела прямо на них, не поддаться на ее безумие было легче. – Я была так счастлива, когда вы разгадали загадку и нашли матрешку.

– Ничего мы не нашли! – воскликнула Фрэнсис. Она лично была оскорблена этим. – Мы по-прежнему здесь. Никакого кода там не было.

– Именно, – сказала Маша. – Именно.

– Что? – переспросила Фрэнсис.

– Вы работали как одна команда, хотя и не совсем так, как я рассчитывала. Я думала, вы построите пирамиду, чтобы достать пакет, – вы, все вместе! – а не станете играть в футбол. – Ее губы искривились в ухмылке, когда она произнесла слово «футбол», и Фрэнсис почувствовала обиду за Тони. – Когда я училась в школе в Серове, много лет назад, мы, бывало, строили такую пирамиду. Просто здорово! Я этого никогда не забуду. – Ее взгляд на миг переместился куда-то далеко, но тут же вернулся к ним. – Но это не имеет значения, в конечном счете вы достали пакет, нашли куклу – и вот мы здесь.

– Эта кукла ничего нам не сказала, – проговорила Джессика. – Она была пустой.

– Вы правы, Джессика, – терпеливо сказала Маша, как будто обращалась к малому ребенку, который не знает, как устроен мир.

– Говорит какую-то ерунду, – пробормотал себе под нос Бен.

– Настоящим преображением для меня сейчас стал бы долгий горячий душ. – Ларс улыбнулся Маше, включив на полную мощность свое обаяние, – к экрану словно поднесли световой меч.

Фрэнсис не сомневалась: эта улыбка когда-то открыла немало дверей.

Но не эту. Маша улыбнулась ему в ответ. На их глазах происходила эпическая битва красоты и харизмы.

Ларс держался сколько мог, но в конце концов сдался. Его улыбка погасла.

– Бога ради, я хочу выйти отсюда, Маша.

– Ах, Ларс, – ответила ему Маша, – вы должны запомнить слова Будды: «Ничто не вечно, кроме перемен».

– Это уже начинает ощущаться как вечность, Маша.

– Я знаю, вы ищете уединения, Ларс, – усмехнулась Маша. – Трудно целый день провести в обществе незнакомых людей, верно?

– Все здесь очень милые люди, – ответил Ларс. – Дело вовсе не в этом.

– Мы просто хотим вернуться в наши комнаты, – произнесла Хизер, казавшаяся довольно безропотной и разумной. – Психоделическая терапия была великолепна, спасибо, но…

– Она была великолепна, да? Значит, вы изменили свое мнение, Хизер? – В интонации Маши чувствовалась тоненькая ниточка агрессии. – Надеюсь, вы говорите от сердца. Я слышала разговоры о том, чтобы пожаловаться на меня в полицию! Должна признаться, мне было обидно.

– Я была расстроена, – сказала Хизер. – Вы знаете, сегодня годовщина смерти моего сына. У меня в голове все спуталось. Теперь я понимаю. – Она посмотрела на экран с выражением полной покорности. Это воодушевляло. – Мы все понимаем. Мы вам так благодарны за то, что вы для нас сделали. В нашей обычной жизни у нас никогда не появилось бы такой возможности. Но сейчас мы хотим вернуться в наши комнаты и насладиться отдыхом.

Фрэнсис попыталась поставить себя на место Маши. Ей пришло в голову, что Маша считала себя актрисой и, как любая актриса, страстно жаждала похвалы. Она просто искала признания, уважения, восторженных отзывов, благодарности…

– Я думаю, все согласятся со мной, – начала Фрэнсис. – Мы пережили невероятный опыт…

Но ее прервал Тони:

– Там у вас за спиной, кажется, Яо? – Тони стоял, вперив взгляд в экран. – С ним все в порядке?

– Да, Яо здесь, – сказала Маша.

Она сместилась в сторону и благосклонно вытянула руку, как модель в компьютерной игре, указывающая на приз.

Этим призом был Яо.

Он сидел ссутулившись в кресле Маши – уснул или лежал без сознания, уронив голову на стол, приплюснув щеку и вытянув руки.

– Он дышит? Что с ним случилось? – Хизер тоже встала и подошла к экрану телевизора. Она оставила напускное смирение. – Что он принял? Что вы ему дали?

– Он жив? – в панике спросила Фрэнсис.

– Он просто дремлет, – сказала Маша. – Он очень устал. Всю ночь глаз не сомкнул, работая ради вас! – Она погладила волосы Яо и показала на что-то невидимое на его голове. – Это родимое пятно Яо. – Она улыбнулась, прямо в камеру, и Фрэнсис пробрала дрожь. – Я видела его, когда лицом к лицу столкнулась с собственной недолговечностью. Это было замечательно и незабываемо. – Ее глаза горели. – Сегодня вечером вы тоже встретитесь с собственной недолговечностью. Как это ни печально, но я не могу побаловать вас возможностью заглянуть в глаза смерти, но я дам вам шанс одним глазком, на мгновение увидеть, что это такое! Незабываемое зрелище, которое… – Она подыскивала нужное слово, наконец с явным удовольствием нашла его. – Интегрирует все вами пережитое на сегодня: молчание, психоделическую терапию, загадку замка.