Его ученица - Юлия Оайдер

52

В качестве наказания за мое поведение за ужином, горничная с понурым видом и извиняющимся взглядом запирает дверь моей спальни снаружи на ключ. Не успеваю остановить ее, кричу, зову на помощь, но все бестолку.

Я упустила свой шанс.

Завтра придет анализ от врача и мне окончательно крышка!

Кажется что к утру у меня попросту будет обезвоживание, ведь я никак не могу успокоиться и перестать лить слезы. Всегда была сентиментальной, всегда все через слезы, но сейчас их, кажется, больше почти что не осталось.

Я даже не вижу ни одного возможного выхода, совсем кромешная темнота.

Скрючившись под одеялом в своей кровати, я тихо плачу, поглаживая свой все еще плоский живот. Внезапное осознание того, что там уже растет наш с Лешей будущий ребенок вырывает из моей груди громкий всхлип, переходящий в какой-то животный вой и скуление раненой собаки.

— Что я могу для тебя сделать? — бездумно лепечу я, обращаясь к к маленькой жизни внутри меня. — Убить его? Мне никто не поможет и выставят меня чокнутой… У нас совсем не осталось шансов… Мы обречены.

Уткнувшись лицом в подушку, я кричу. Кричу, что есть мочи, в надежде что выплеснув эмоции я смогу соображать здраво и сумею узреть огонек надежды.

— Элла, — слышу тихий шепот и резко выныриваю из-под одеяла.

Передо мной стоит Селеста, заложив руки за спину, и испуганно рассматривает мое лицо.

— Что ты тут делаешь? — сипло спрашиваю я, садясь на кровати.

— Не могу спать, когда слышу как ты плачешь, — шмыгает носом девочка. — Ты сегодня кричала… Тебя ударил папа?

— Нет, но он очень сильно меня напугал, — отвечаю я.

Селеста переминается с ноги на ногу, часто дышит, шмыгает носом и вытирает слезы с глаз. Она словно боится что-то сказать и, наконец, протягивает мне что-то черное и прямоугольное.

— На, звони своему другу, — говорит она.

Не сразу соображаю о чем она, но случайно сжав предмет в руках, я нажимаю на боковую кнопку, я тут же жмурюсь от яркого света экрана смартфона, бьющего прямо в глаза.

— Пароль одиннадцать, двадцать четыре, ноль, три… Это дата смерти моей мамы и мой возраст…

Дыхание перехватывает и я дрожащими пальцами ввожу продиктованный пароль.

— Получилось! — пробивается моя радость сквозь слезы.

Открываю меню, начинаю вводить первую цифру номера и… понимаю, что не помню его. Более того, я его даже не могу знать, ведь мы часто меняли номера и я понятия не имею, какой был последним у Леши! Я просто записывала их в контакты своего телефона и все!

— Элла, ты чего? — садится на край кровати Селеста, а меня вновь начинает трясти от ужаса.

— Я не помню номер, — закрываю рот рукой и шумно дышу, пытаясь отыскать в своей памяти хотя бы какую-то последовательность цифр для связи. — Я… Хотя бы вызову службу спасения…

Начинаю набирать три заветные цифры, но останавливаюсь… Вайс сказал, что у него есть “влиятельные друзья” везде. Что, если полиция приедет и ничего не сделает?! Почему-то мне кажется, что так и будет. Нет… Туда нельзя звонить.

Надежда рушится прямо на глазах, исчезает так же внезапно, как и появилась.

— Боже мой, — хватаюсь за голову, глядя на экран набора номера. — Похоже, что все зря… Я такая дура…

— Мне нужно вернуть телефон, пока папа не проснулся, — разочарованно шепчет Селеста. — Придумай что-нибудь… Неужели никого не помнишь?

Меня окутывает самая настоящая паника: мне попросту не к кому обратиться за помощью. Мне никто не поверит здесь, Вайс слишком большая фигура на этой шахматной доске. Я не могу вспомнить хоть какие-то контакты, хоть какого-то близкого мне человека, разве что… Эта мысль внезапно появляется в моей голове и постепенно начинает развиваться.

My fair lady.

— Здесь есть интернет? — спрашиваю я, больше сама у себя, и начинаю искать на экране иконку с изображением конверта.

С момента моего пребывания здесь, я ни разу не видела ее и не слышала о ней от Вайса — какова вероятность, что мотивы моей матери были искренни? У меня сейчас слишком мал шанс на спасение, так что нужно цепляться за любой.

Случайно тыкаю дрожащими пальцами мимо значка почты и попадаю на камеру.

— Черт!

— Ты будешь посылать видеосообщение, как в том фильме про пихищенную девушку? — заглядывает в смартфон Селеста.

Замираю, глядя на девочку.

Видеосообщение? Да я готова снять полнометражный фильм, если это нам и правда чем-то поможет!

У меня максимум день, так что особо выбирать не приходится. Открываю почту и ввожу адрес, с которого общалась моя мать со мной в роли заказчика эскизов.

"Как только ей будет нужна помощь: пусть позвонит или напишет. Я сделаю все!" — вспоминаю последние слова, которые она сказала Инге в том кафе.

Когда надежды совсем нет, все страховки перетерлись и порвались, приходится цепляться за паутинку.

53

Ледник

— Какого, мать вашу, хера меня не выпускают из этой гребаной страны?! — ору я. — Когда я успел стать преступником мирового класса, блять?! Что за дерьмо?! Даже по фальшивым докам, как так сука?!

Мечусь по квартире, ищу пятый угол, наверное. Не могу сидеть на месте, хочется хотя бы создать видимость какой-то деятельности. Уже две недели, блять! Две недели мы рвем жопы, чтобы вырваться из России в Америку. Все по очереди: я, Рома, Инга, Семен, даже Демьян — всем облом! Даже через Васильевских родственников — облом! Все, тварь, подчистили! Каким образом эта гнида хитрожопая сделала из нас уродов опасных для Америки — понятия не имею!

Я не могу нормально спать, я не могу есть, вообще ничего не могу, потому что меня трясет от того ужаса, который сейчас может происходить с моей Золушкой. Если этот упырь хоть пальцем ее тронул — я сверну ему шею собственными руками!

Даже одной, потому что вторая