Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

Выяснив у стражников, что Король вернулся в свой кабинет, а «господин Советник» остался работать у себя, она поспешила к сыну.

– Это просто немыслимо, – газета опустилась прямо перед ним.

– Что это, мама? – спокойной спросил он, будто и не замечая брошенного на стол выпуска «Освещения».

Совалия просто велела прочитать. Пока Бериот неторопливо изучал статью, она с теплотой наблюдала за ним. Каким он стал! Красивый, статный мужчина с проницательным взглядом и сдержанной манерой держаться. Его выдержке могла позавидовать она сама. Все же Бериот, в отличие от Дана, был больше похож на нее. И он единственный был способен смягчить ее жестокое сердце. Разумеется, она любила и Дана, но старший сын был для Совалии всем. Ее радость, ее опора, ее смысл.

Дочитав, Советник потер подбородок.

– Это… непредвиденная ситуация.

– Ты считаешь? – язвительно произнесла Совалия. – В чем дело, Бериот, почему официальная газета позволяет себе печатать всякий вздор? Бездна с ними, с региональными газетенками, но, быть может, ты будешь следить за тем, что вытворяют в «Освещении»?

– Не нужно меня отчитывать, мама, – спокойно ответил Бериот. – Я знаю свою работу.

Часто госпожа Дольвейн думала, что напрасно так редко применяла к нему свой дар. Боялась подавить личность! Хотела воспитать настоящего мужчину, а не безвольного слюнтяя, каким со временем стал ее муж. Что ж, теперь Совалия пожинала плоды: мальчик никогда не был грубым, но на все имел свое мнение и знал себе цену. Порой это было невыносимо.

– Тогда как это попало в газету? Ты же понимаешь, что это не принцесса Омарейл?

– Понимаю, я же сказал, что видел ее. Это… – Бериот кивнул на фото на первой полосе, – совершенно другой человек. Но почему ты так встревожена? Предсказание предполагало, что начнется гражданская война. Это – ее предпосылки.

Совалия несколько мгновений смотрела на сына. Он так сказал это… будто сомневался в истинности предсказания. Будто относился к нему скептически.

– Меня раздражает, что все выходит из-под контроля.

– Нет, мама, напротив, все под контролем. Кроме этого, – Бериот кивнул на газету, – пока что. Не стоит беспокоиться, я все улажу.

Совалия прикрыла глаза, вздохнула и вновь посмотрела на молодого мужчину. Подойдя к нему, она потрепала его по щетинистой щеке. Такой красивый, такой серьезный, такой трогательный в этой своей уверенности, что чем-то управляет в этом хаосе.

– Конечно, мой хороший. Я верю тебе, – произнесла Совалия с нежностью. – Ты можешь все.

Затем она отступила назад и сказала:

– А я, пожалуй, хочу сделать публичное заявление. Нужно обсудить это с Королем и Королевой.

Позже вечером, когда Совалия отдыхала дома, наслаждаясь шоколадным ликером в своей столовой, к ней пришел Дан. Он уселся в кресло и заказал у прислуги чашечку кофе.

– Ты выглядишь уставшим, дорогой, – обратилась она к нему.

Дан был мягче, чем Бериот, намного мягче. И внешне, и внутренне. Совалия часто ловила себя на том, что смотрит на него с жалостью. Ребенком он всегда искал ее внимания, жаждал ласки – в отличие от Бериота, который с младенчества очень скупо выражал свою любовь и мог часами находиться в одиночестве. Подростком Дан долго искал себя, безответно влюблялся, желал свести счеты с жизнью – и все это громко, почти демонстративно. Затем наконец ему удалось достичь внутренней гармонии. Пожалуй, госпожа Дольвейн готова была признать, что это произошло, когда Дан покинул родной дом и стал жить самостоятельно. Она не могла не думать о том, что сама так влияла на сына.

Теперь он стал важным человеком, привлекательным мужчиной. Директора Астардара уважали и ценили. Вот только, оказавшись рядом с матерью, Дан снова – действительно ли или только в ее глазах – превращался в какого-то жалкого неудачника. Совалия пыталась побороть это чувство, но у нее ничего не выходило.

– Много дел. Не могу найти замену одному учителю. Никто не готов прийти в конце года. Приходится заменять, – он тяжело вздохнул. – Первый класс отстал от программы из-за нескольких слабых учеников. Старшеклассники – это отдельная история, хотя, казалось бы, взрослые люди. Шторм Эдельвейс то в разъездах, то на гастролях, а теперь она собралась замуж, поэтому учеба ей вообще не нужна. Мираж Селладор все еще разыскивается, а теперь еще гвардеец забрал Мая Джоя, якобы тот может ему чем-то помочь. А вчера двое…

– Как ты сказал? – Совалия резко подалась вперед. – Как зовут этого мальчика? Май?

Женщина почувствовала, как в душе начала зарождаться надежда.

– Да, Май Джой. Дружил с этой ученицей, Мираж Селладор, которая училась по поддельным документам и сбежала прямо с уроков.

Дан хотел закрыть тему, но Совалия заставила его рассказать о Мираж Селладор все в самых мельчайших подробностях.

– Ах, а один раз она, вообще-то… подслушала наш с тобой разговор.

Женщина удивленно подняла брови:

– Какой же?

– Ты как раз уговаривала меня поужинать с принцессой Омарейл. Госпожа Селладор в это время сидела в шкафу. Ты ушла, а я полез в шкаф за пальто и увидел ее там. Это было очень унизительно. Она слышала каждое слово.

Совалия несколько секунд смотрела на сына, потом потерла переносицу, прикрыв глаза, и вдруг начала смеяться. Дан взирал на нее с искренним недоумением.

– Прости, дорогой, – произнесла она, стараясь отдышаться, – это стресс. Ты видел, что творится… Мир Ленар, самозванка.

Госпожа Дольвейн нехотя обсудила с сыном статью, и вскоре он ушел. А она еще некоторое время неподвижно сидела в кресле, пытаясь осмыслить все, что узнала.

Нахалка Омарейл не просто сбежала: она сделала себе поддельные документы и несколько недель ходила в школу, где даже завела себе друга. И где узнала о планах самой Совы – неудивительно, что девчонка не подпустила к себе Дана, несмотря на то что он был само обаяние, даже без усилий со стороны матери.

А теперь этот приятель принцессы убил стражника Орделиона… Совалия резко встала и достала из элегантной шкатулки, отделанной перламутром и слоновой костью, бумагу, чернильницу и перьевую ручку. Ей нужно было написать пару писем.

– Смотри, Норт, река Нудокса, – воскликнула Омарейл, увидев указатель. – Мне кажется, ее назвали в честь тебя.

Даррит чуть скривил губы, но никак не прокомментировал слова принцессы. Он посмотрел по сторонам и нашел место, чтобы остановить повозку. Пилигрим намеревался спешиться рядом, но вдруг замер.

– Там всадники, – сказал он и достал револьвер. – Май, оставайся с нашим приятелем. Поправь его, что-то он покосился, – добавил мужчина, бросив взгляд в окно экипажа.