Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский

чуть меньше двух километров. И не потому, что ему было тяжело, а потому, что шёл он совсем не по прямой. Ему всё время приходилось обходить барханы с нужной стороны, обходить места, где, по его мнению, могла таиться опасность.

Вот и сейчас, когда он хотел постоять ещё минуту, перевести дух, с востока донеслось гудение, которое тут, в песках, ни с чем не спутаешь. Шершень. Два! Два разведчика кружились, судя по звуку, метрах в десяти от него. Тут не до шуток и не до усталости, он достаёт флакон с инсектицидом. Сворачивает крышку и, не мелочась, вытряхивает на себя большие капли этой жидкости с резким запахом. И сразу идёт в противоположном направлении от звука, ещё более удлиняя свой и так не короткий маршрут.

Глава 45

От двух дюн, где осталась Самара, до белого дома, к которому ему нужно было попасть, расстояние шесть километров, не больше. Но учитывая то, что он рассчитывал подойти к дому с запада, так, чтобы у даргов, охраняющих дом, и мыслей насчёт какой-либо опасности не было, то расстояние сразу увеличивалось на пару километров. В общем, за час он прошёл около половины пути. Луна уже вползла на небо, тени стали резкие, контрастные.

У него чуть сердце не остановилось. Из черной тени камня, мимо которого он собирался пройти, вдруг выросла другая тень, быстрая и огромная. Инженер едва не нажал на спусковой крючок, но за мгновение до этого понял. Он напугал стаю мотыльков-трупоедов. Горохов, переведя дух, убрал обрез и включил фонарик. Под камнем лежала здоровенная сколопендра, которой мотыльки уже лакомились. Мотыльки убить многоножку не могли, а кто мог? Дарги? Нет, сколопендра свежая, а выстрелов он не слышал. Большой варан с крепкой шкурой? Запросто. Но варан от своей добычи не отойдёт, пока всю её не сожрёт, да и следов на песке нигде нет. Шершни, только они. Хотел постоять немного, отдохнуть, но какой теперь тут отдых. Инженер поспешил уйти с этого места, снова меняя своё направление.

Вскоре в просвете между барханами он увидел далёкий свет, который уже не могла приглушить своим светом луна. Он шёл с юго-востока. Горохов достал оптику, влез на бархан и присмотрелся. Так и есть, это то, что ему нужно. Светлое пятно – это большой белый дом с мачтами ветротурбин и поблёскивающими в лунном свете солнечными панелями. Расстояние – пара километров. Но учитывая, что ему придётся подходить к нему не по прямой – три. Ему оставалось пройти ещё пару километров, и операцию можно было начинать.

Признаться, дорога далась ему очень непросто, инженер давно так не выматывался. Но он был уверен, что это всё от жары, и что он в хорошей форме.

Он нашёл небольшой камень у огромной поляны кактусов. Свалив под ним свою ношу, Горохов, распугав целое семейство ящериц, взобрался на камень и снова стал разглядывать в оптику теперь уже отлично различимый дом. Да, теперь Горохов не сомневался – он в исходной точке. Он спустился вниз и взял в руки рацию, нажал кнопку передачи.

– База, говорит странник, как слышишь, приём.

– Слышу отлично… Ну что ты так долго? – донеслось из рации уже через пару секунд. – Приём.

Ответ пришёл очень быстро. Она, что, сидела с рацией в руках, что ли? Говорила Самара с упрёком. Казачка, наверное, волновалась, но это её не оправдывало. Он ей, конечно, ещё выскажет за эти вольности. Никто, даже если он перехватит их разговор, не должен ничего понять. Слова, дающие хоть какой-то намёк на хоть на что-либо, должны быть исключены из употребления. Долго, не долго, откуда и куда, что, как и сколько, имена, координаты, топонимы – всё это произносить в эфир нельзя. Но на самом деле он должен был ей всё это объяснить, а не удовлетвориться тем, что казачка знает рацию и имеет навык работы с ней.

– Я на месте, можешь начинать, но не спеши, заходи с запада. Но близко не подходи. Держи ту же дистанцию, что и в прошлый раз. Приём.

– Поняла, начинаю. Конец связи.

Вокруг много саранчи, гекконы тявкают, дрофы кричат вдали, кажется, степь наполнена звуками, но среди этих привычных им звуков дарги сразу узнают звук моторчиков. Дроны – это то, что эти дикари ненавидят больше всего. Только дроны с камерами позволяли людям эффективно уничтожать даргов в их естественной среде обитания. Так что если твари, сидящие у входа в дом, опытны, они, услышав ненавистный им звук, переполошатся. А это было как раз то, чего Горохов пытался избежать. Он хотел всё сделать тихо. У него было несколько минут, пока дрон доберётся до нужной точки, и это время инженер собирался использовать с толком. Он сполз с камня, включил фонарик и осмотрел ноги. Искал клещей. Обувь, обмотки. Не нашёл. Очень хотелось сесть на песок. Но в этих местах, тем более рядом с кактусовым полем, этого делать было нельзя. Тут клещей должно было быть столько же, сколько и кактусов. Вот теперь время: он достал ту самую трубку и прикрутил её к стволу пистолета. Это очень простая и в то же время эффективная вещица. Пламя- и звукопоглотитель.

Он уже поработал с подобным приспособлением на стенде.

Инженер был человеком не очень эмоциональным, но пистолет с глушителем посчитал гениальным изобретением древних. Не то чтобы он был каким-то фанатиком разнообразного оружия, к оружию он относился с пониманием и уважением, но это оружие его не оставило равнодушным. Хлопок выстрела, произведённый через глушитель, был в несколько раз тише обычного выстрела. Казалось, что механизм оружия производит шума больше, чем сам выстрел. А ещё трубка гасила пламя. В общем, это было очень и очень страшное оружие ближнего боя, позволявшее его обладателю максимально эффективно использовать внезапность и чувствовать себя в относительной безопасности в первые, самые важные, секунды огневого контакта.

– Я на месте. Приём.

Он был рад слышать голос этой женщины, даже такое её участие значительно облегчало выполнение задачи.

– Обойди объект, близко к нему не приближайся. Приём.

Горохов не зря рисковал, посвящая Самару в это опасное дело, не зря тащил её с собой через реку и опасные пески. Не прошло и минуты, как она снова вышла на связь.

– Дарги!

«Глупая, орёт на весь эфир». Он морщился и надеялся на то, что сейчас в округе ни у кого нет рации, настроенной на их волну.

– Их не двое! – продолжает казачка. – Приём.

Но делать уже нечего, теперь прямо в эфире