Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский

он это аккуратно, знал, что это глупо, но всё равно старался обращаться с патронами как-то бережно, что ли. Самара же просто смотрела, как он это делает, и молчала. Она теперь почти всё время молчала.

Горохов снова полез в ящик, там, у стенки, завёрнутая в бумагу, лежала стальная трубка. Он развернул бумагу. Это была уникальная вещь, точная копия изобретения древних. Уж чему-чему, а их удивительной способности изобретать приспособления для убийства можно было только позавидовать. Он взял трубку, заглянул в неё с одного торца, потом с другого… Остался удовлетворён увиденным. Взял пистолет… Оказалось, у среза ствола и у этой самой трубки имелась резьба. И эта самая трубка из чёрной стали легко прикручивается к стволу пистолета. Инженер прикрутил её накрепко, ствол пистолета удлинился сантиметров на двадцать.

Он снял оружие с предохранителя, дёрнул затвор, потом нажал на спуск. Раздался щелчок, в оружии патронов не было. Самара с интересом смотрела на всё это, видимо, ничего не понимала, но ни о чём не спрашивала. А он ничего ей не стал объяснять. Скрутил трубку со ствола оружия и положил их на войлок.

Самара достала чашку:

– Налить тебе чая?

Инженер кивнул и снова полез в ящик. На сей раз на войлок легла завёрнутая в пластик лепёшка пластида граммов в двести, взрыватели для неё у него во фляге. И уже под конец он достал из ящика капроновую удавку, которая в случае необходимости могла отлично сойти и за наручники. Крепкая полоса из пластика с рифлением и фиксатором. Такой вещью запросто можно задушить человека, накинув ему её на горло, дёрнув и затянув фиксатор. Если у бедолаги нет с собой ножа, ему её ни за что не снять. Можно задушить насмерть, а можно придушить и оставить чуть живого. Человек с такой удавкой на шее почти не может передвигаться. Ему всё время будет не хватать кислорода. Инженер, если честно, наделся, что она может ему пригодиться. Всё это при помощи Самары он разложил в рюкзаки.

– Кроме ружья, на всякий случай возьмёшь ещё и винтовку с оптикой. Мало ли…

– Хорошо, – коротко ответила казачка.

Почти до утра он отлично спал, хоть ночь и была жаркой, и проснулся до рассвета в хорошем самочувствии. Самара спала, а за стенами палатки вовсю шла работа, тарахтел генератор, гудел компрессор, трещали пневмоключи: на участке собирали буровую. Он оделся так, чтобы не разбудить Самару, и вышел. Боты и люди под наблюдением бурового мастера уже ставили ноги буровой в бетонные подушки.

– Баньковский приехал? – спросил инженер у мастера.

– Да, привёз то, что ты просил. И ушёл спать, – отвечал Дячин.

– Ты-то когда спал? – Горохов дал ему сигарету и закурил сам.

Дячин тоже закурил и посмеялся в ответ:

– Вода пойдёт – отосплюсь. А пока мне хватает.

Самара не врала, она быстро разобралась с рацией, они настроили оборудование, поездили по барханам, изучая качество приёма и передачи на разных расстояниях и в разных условиях. Из-за камней, из-за песка. Рации и вправду были хороши. И легко выдавали хорошую передачу даже на восьми километрах. А если найти возвышенность, то и ещё больше. Но, как он и предполагал, подобные взаимодействия быстро сажали батареи. Как он ни пытался облегчить свой и без того тяжёлый рюкзак, но выхода не было – запасные батареи для рации придётся брать. И у Самары ноша не получалась лёгкой; помимо воды, оружия, медикаментов, ей приходилось нести ещё и коптер с запасными батареями к нему.

Они вернулись в лагерь, когда солнце начинало заметно припекать.

И снова сели есть, а после он проверил и свой, и её рюкзак. С оружием и патронами его ноша переваливала за двадцать килограммов. Это не считая канистры с водой и фляги. Но и её рюкзак был тяжёл, килограммов тринадцать, плюс коптер, плюс винтовка с патронами и ружьё. Самаре, конечно, не придётся идти несколько часов по барханам, ей нужно протащить всё это всего пять километров, тем не менее… Тем не менее…

В два часа дня, по страшной жаре, когда все люди прятались в палатках с кондиционерами, приехал в лагерь человек. Тот самый, который уже приезжал к Горохову от Людмилы Васильевны.

«Шестьдесят два градуса на термометре его не остановили, хороший у него кондиционер в квадроцикле. Мало того, что Люсичка сама может себе позволить такой транспорт, так она даже своим людям такую роскошь предоставляет. Богато живет девушка».

Инженер вышел к нему, щурясь от ослепительного солнца, а мужичок вылез к нему на жару из прохладной кабины и говорит:

– Людмила Васильевна просила передать, что всё складывается именно так, как она и планировала.

– Людмила Васильевна в этом уверена? – уточнил Горохов, не сильно надеясь, что на это вопрос он получит хоть какую-нибудь внятную информацию.

Так и вышло: посланец не удостоил его ответом вообще, повернулся и полез в прохладную кабину. Инженер поглядел вслед уезжающему квадроциклу и, чтобы не жариться на солнце, тоже пошёл к себе.

Даже тут, в тени скалы, под толстым брезентом палатки, было жарко, кондиционер едва охлаждал воздух. Самара то и дело поливала себя из маленькой миски.

– Жарко, – сказал Горохов, присаживаясь возле неё.

– Для этого времени года – нормально, бывали годы и пожарче.

Он глядит на её красивое тело под тонкой мокрой тканью рубахи и спрашивает:

– Ты сможешь завтра, на такой же жаре, просидеть там, где мы сидели, когда проводили разведку?

Он не был уверен, что ей это под силу. Ему и самому будет непросто, он уже думал, где ему пережидать дневной зной. Но Самара только хмыкнула в ответ на его сомнения:

– Десять литров воды с собой возьму и весь день просижу, если тень хорошая будет.

Он рад был это слышать, иметь глаза в виде камеры коптера ему никак не помешало бы. Тем более, она будет нужна, да просто необходима, если вдруг что-то пойдёт не так.

– Так что, снова пойдём на тот берег? – спросила казачка, пока он сидел задумавшись.

Инженер поднял на неё глаза:

– Да, надо решить этот вопрос.

– И что это за вопрос? – спросила она. И, подумав, спросила. – Или не скажешь?

– А тебе это и вправду интересно?

– Конечно, дело, чай, не шуточное, раз за него ты за него столько денег обещаешь. Значит, непростое дело, опасное.

Горохов усмехнулся:

– Да, непростое, опасное. А ты, что же, боишься?

– Я роду казацкого, – гордо отвечала Самара, вся приосанилась, красивая стала, – я в степи родилась, чего же мне бояться? Разве что детей полными сиротами оставить, так