Врата Мёртвого Дома - Стивен Эриксон

Скрипач вдруг понял, что бессмысленно пялиться в пустой угол, будто в глубоком трансе. Он потряс головой, потёр лицо и посмотрел на остальных, но они вели себя точно так же — будто всех их одновременно опутали незаметные и соблазнительные чары. Скрипач тяжело вздохнул.

— Неужели одни только слова тоже могут таить в себе магию? — спросил он, ни к кому не обращаясь.

Ответил Икарий:

— И такую магию, солдат, которая способна поставить на колени самих богов.

— Мы должны отсюда убраться, — пробормотал Крокус.

На этот раз все согласно кивнули.

Малазанские инженеры — люди особые: своенравные, сквернословящие, строптивые, скрытные и упрямые. Они — краеугольный камень малазанской армии…

Сэнжалль. Войска Империи

Как только Калам спустился на простор Орбала-одана, он увидел первые признаки восстания. Группа малазанских беженцев попала в засаду, когда двигалась по сухому руслу реки. Нападавшие выскочили из густой травы, что росла вдоль берегов, и сперва принялись стрелять из луков, а затем набросились на беспомощных малазанцев.

Три фургона подожгли. Калам неподвижно сидел на коне, разглядывая курившиеся груды обугленного дерева, пепла и костей. Из всех пожитков жертв остался только маленький свёрток с детской одеждой — крошечное цветное пятнышко в десяти шагах от дымящихся обломков фургонов.

Калам ещё раз оглянулся, чтобы высмотреть демона — Апта нигде не было видно, хотя убийца чувствовал, что он где-то рядом, — и спешился. Следы подсказывали, что скот малазанцев увели нападавшие. Все мёртвые тела принадлежали тем, кто сгорел в фургонах. Осмотр показал, что были и выжившие — небольшой отряд, который покинул место засады и бежал на юг через одан. Их, похоже, не преследовали, но Калам знал: на этой равнине у беглецов мало шансов спастись. До города Орбала пришлось бы идти дней пять-шесть, но он, скорее всего, уже в руках восставших, поскольку гарнизон там всегда был недоукомплектованный.

Калам задумался, откуда здесь вообще беженцы. На многие лиги вокруг почти не было поселений.

Топая по песку, словно по кожаному барабану, вверх по руслу поднялся Апт. Раны чудовища более или менее затянулись, оставив на его чёрной шкуре лишь сморщенные шрамы. С нападения д’иверсов прошло пять дней. Не было никаких признаков того, что оборотень по-прежнему преследует его, и Калам надеялся, что охотник ранен настолько, чтобы отказаться от мысли продолжать.

Тем не менее за ним шёл… некто. Убийца это нутром чувствовал. Он подумывал над тем, чтобы устроить собственную засаду, но Калам был один, а преследователей могло оказаться много. Более того, убийца не был уверен, что Апт поддержит его в бою, — и сильно в этом сомневался. Единственным преимуществом оставалась скорость передвижения. После боя он без особых трудов отыскал своего коня, и тот, похоже, неплохо справлялся с тяготами пути. Калам начал подозревать, что между жеребцом и демоном зародилось своего рода соперничество: похоже, конь чувствовал стыд за то, что сбежал с поля боя, и теперь пытался восстановить утраченную иллюзию превосходства.

Калам снова забрался в седло. Апт нашёл след беглецов и теперь принюхивался, покачивая из стороны в сторону вытянутой, узкой головой.

— Не наша проблема, — бросил ему Калам, поправляя за поясом единственный оставшийся длинный нож. — У нас своих бед по горло, Апт. — Он пришпорил коня и поехал туда, где его путь наверняка не пересечётся со следом беглецов.

В быстро сгущавшихся сумерках Калам скакал по травянистой равнине. Несмотря на внушительные размеры, демон будто растворился в полумраке. Этот демон рождён во Владениях Тени — чему же удивляться?

Впереди раскинулся овраг — ещё одно пересохшее русло. Когда убийца подъехал ближе, из укрытия у ближнего берега поднялись две фигуры. Ругаясь вполголоса, Калам придержал коня и поднял обе руки ладонями вперёд.

— Я — мекрал, обарии! — сказал Калам. — Скачу с Вихрем!

— Тогда подъезжай ближе, — ответил один из незнакомцев.

Не опуская рук, Калам пятками и коленями направил жеребца к краю оврага.

— И точно — мекрал, — проворчал тот же голос. Из высокой травы выступил мужчина с обнажённым тальваром в руке. — Раздели с нами трапезу, всадник. Ты принёс нам новости с севера?

Калам расслабился и спешился.

— Месячной давности, обарий. Я уже много недель ни с кем не говорил — что ты мне скажешь?

Незнакомец оказался просто обычным разбойником, который мародёрствовал, прикрываясь благородным делом восстания. Он ухмыльнулся убийце, сверкнув немногочисленными зубами.

— Отмщение против мезланов, мекрал. Воздаяние сладостное, как ключевая вода.

— Так Вихрь не знает поражения? Мезланские армии ничего не сделали?

Ведя коня в поводу, Калам вместе с разбойниками спустился к их лагерю. Разбит он был небрежно, что выдавало недалёкий ум главаря. Недоумки навалили такую кучу хвороста, что, когда костёр разожгут, видно его будет на пол-одана. Небольшое стадо волов заперли в самодельном краале с подветренной стороны лагеря.

— Мезланские армии сделали, что надо, — передохли, — с ухмылкой ответил главарь. — Говорят, только одна осталась, далеко на юго-востоке. Ведёт её виканец с сердцем из чёрного, бескровного камня.

Калам хмыкнул. Разбойник протянул ему бурдюк с вином, и убийца, благодарно кивнув, сделал большой глоток. Сольтанское, отобрали у мезланов — наверное, из тех фургонов, которые я видел. И волы оттуда же.

— На юго-востоке? Это из одного из прибрежных городов?

— Ага, из Хиссара. Но Хиссар уже в руках Камиста Релоя. Как и все прочие города, кроме Арэна, да ведь и внутри Арэна сидит джистал. Виканец бежит по суше, скованный тысячами беженцев — они просят у него защиты, хоть и лакают его же кровь.

— Так он не такой уж и черносердечный, — пробормотал Калам.

— Точно. Ему бы бросить их на поживу армии Релоя, но он, видать, боится гнева безмозглых дураков, которые командуют в Арэне, — хотя и им дышать уже недолго осталось.

— Как зовут этого виканца?

— Колтейн. Говорят, у него вороньи крылья и столько смешного он находит в бойне, что часто хохочет в бою. Долгая, медленная смерть его ждёт, в том поклялся Камист Релой.

— Да пожнёт Вихрь все заслуженные награды, — проговорил убийца и снова отхлебнул вина.

— Красивый у тебя конь, мекрал.

— И верный. Не даст чужому на себя сесть. — Калам понадеялся, что это предупреждение для разбойника прозвучит достаточно прозрачно.

Главарь пожал плечами.

— Всякого можно укротить.

Убийца вздохнул и положил на землю бурдюк.

— Вы что — предали Вихрь? — спросил он.