Ведьма, пришедшая с холода - Майкл Суэнвик

машины и повернулся к Джошу, когда тот появился со своей стороны.

— Теперь твой выход.

***

Джошуа Томс поправил вельветовый блейзер и направился к стойке регистрации в фойе гостиницы «Интернациональ». Возбуждение захлестнуло его, поддерживая в тонусе, как бокал хорошего виски. Его время. Сегодня, на конференции — его выход.

Он быстро улыбнулся Гейбу. Так приятно снова быть с ним на одной волне, работать слаженно, будто они оба — детали одного хорошо смазанного механизма. В Праге запахло весной, и, что бы ни вмешивалось в действия Гейба прежде, теперь это в прошлом.

Может, это просто долгая зима ожесточила душу Гейба, заковала ее в лед. Гейб приехал из каирского штаба — там жарко, сухо, экватор. Такая перемена потрясла бы самого крепкого оперативника. Теперь Джош стыдился, что сомневался в нем. «Анхиз» станет большой победой для них обоих, и вся эта зимняя чепуха — кагэбэшница, пропавшая студентка, все остальное — забудется.

— Томс, — объявил Джош секретарше. — Министерство торговли Соединенных Штатов.

— Конечно, мистер Томс. Вот ваш бейдж и программа конференции.

Джош прикрепил бейдж к нагрудному карману и прошел в лекционный зал вместе с Гейбом.

— Пшеница, — нараспев произнес лектор, вцепившись руками в кафедру, будто та собиралась сбежать. — Без пшеницы нет общества. Без общества мы во тьме.

Джош устроился на стуле рядом с Гейбом. День предстоял долгий.

***

Он увидел Соколова только в конце третьей лекции утреннего симпозиума. У ученого были заметны мешки под глазами, поношенный пиджак сидел как с чужого плеча. Соколов потел, хотя гранитные стены и полы конференц-зала, казалось, еще хранили последний зимний холод.

«Соберись, Макс». Затем Джош посмотрел вниз и обнаружил, что держит папку с материалами так крепко, что костяшки его стиснутых пальцев побледнели. Он глубоко вздохнул и медленно ослабил хватку.

Взгляд Джоша задержался на Алистере Уинтропе. Британский агент сидел всего в нескольких рядах от него, оживленно болтал об инфляции цен на кукурузу, но затем заметил Джоша — и на долю секунды уголок его рта дернулся в ухмылке.

Джош отвернулся, не сумев скрыть улыбку.

— Почти пора. Все готово для нашей информационной сессии? — спросил Гейб.

Джош проверил папку. Двадцать листовок, посвященных фактам о совместных международных предприятиях министерств торговли и сельского хозяйства Соединенных Штатов, аккуратно отпечатанные и размноженные, значимые моменты выделены нежно-сиреневым. И среди этих листков в стопке — тонкая полоска бумаги, исписанная убористым, неразборчивым почерком.

— Полагаю, что да.

Гейб пихнул его в плечо.

— Слава богу. Больше ни минуты не выдержу этой лекции о капиталистических манипуляциях зерном. Идем.

Для информационной сессии им выделили маленький конференц-зал, и сотрудники министерства торговли, не имевшие других должностей в посольстве, уже ждали внутри. Гейб приветствовал их с привычной легкостью, шутил о политике министерства, в которой, как ожидалось, он разбирался, соглашался с тем, какой крутой у них нынче министр труда. Джош надеялся, что не выглядит слишком зажато рядом с Гейбом.

А потом начали приходить слушатели.

Русские, чехи, британцы, немцы — но русские сидели дольше всех, задавали самые трудные вопросы, морщили носы при виде Джоша и распечаток, которые он пытался им всучить. Максим Соколов подыграл ему, за что Джош был ему безмерно благодарен. Ученый подошел и выхватил одну из распечаток из его рук.

— Вы сами это написали? — спросил Соколов на грубом английском.

— Мое министерство, сэр. — Джош сглотнул и сунул узкую полоску бумаги в свою ладонь. — Джошуа Томс. Я работаю в отделе торговли посольства Соединенных Штатов…

Максим уставился на его руку. На мгновенье Джош испугался, что Соколов ее не пожмет. Никто из русских еще не здоровался с ним за руку. Не покажется ли это подозрительным? Может, ему стоило обернуть кружку кофе бумажкой или запихнуть Максиму ее в карман, когда он пройдет мимо…

Это было самое короткое рукопожатие. Максим смял бумажку в кулаке. Отдернул руку. Прежде чем его охрана — широкоплечие громилы, затаившиеся по периметру комнаты, — дала ему знак отойти.

— Поздравляю, у вас отличные навыки пропаганды, — заявил Максим, — уверен, все, что написано на этих листках, — ложь, и все же вы очень складно рассказываете.

— Уверяю, мы привержены международному делу сельскохозяйственной помощи…

— Пф. — Максим засунул руки в карманы. — На словах одно. А по факту, мистер Томс, все совсем иначе.

Максим удалился. Джош посмотрел на свою стопку листков, затем медленно, тайком взглянул на Гейба.

Дело сделано. Максим получил инструкции.

Когда приветственная встреча закончилась, им пришлось проталкиваться к выходу в переполненном фойе, где толпились участники конференции.

— Уже уходите, джентльмены? — спросил Алистер Уинтроп, преграждая им путь к дверям. Джош задержал дыхание, улыбнулся, но старался не смотреть прямо на Алистера. У красных везде соглядатаи.

Гейб пожал плечами.

— Да, знаете, на работу надо. Увидимся сегодня на вечеринке?

Глаза Алистера блеснули в свете люстры, когда он взглянул на Джоша.

— Ни за что бы ее не пропустил.

— Тогда увидимся, Уинтроп, — проговорил Джош.

И выполнил второй успешный трюк кистью руки за день: пальцы соприкоснулись, тепло, защищенное от всего мира бурлящей толпой, вспыхнуло и исчезло.

Все шло точно по плану.

***

Гейб стоял, прислонившись к цементной колонне на грузовой площадке посольства, пока грузовик медленно подъезжал задом. И по мере того как автомобиль приближался, в мозг Гейба все глубже ввинчивался шуруп. Безбилетник был явно — и по понятным причинам — не в духе. Гейб от него не отставал.

— Проворачивал когда-нибудь такое прежде? — спросил его Дом, стряхивая пепел с сигары.

Гейб сжал губы.

— Не могу похвастаться.

Дом фыркнул.

— Тебя ждет сюрприз, приятель. Такая работа — особое искусство. Это как… магия. Волшебство. Чуешь?

Локтем он пихнул Гейба под ребра.

— Стоп, — крикнул Доминик водителю. — Дальше не надо.

Грузовик остановился, и Дом ждал, покуривая и улыбаясь, пока рабочие открывали кузов. Внутри машина от днища до потолка оказалась уставлена коробками со средствами женской гигиены, и рабочие хватали коробки и сбрасывали их вниз.

Гейб старался казаться нейтральным. Но чувствовал, как безбилетник наигрывал неприятный простенький аккорд, реагируя на элементы поблизости. Кровь — да, Гейб ожидал ее. Вода холодом отдавалась в задней стенке его гортани. И что это за тошнотворное ощущение… Огонь? Сухой, горький вкус, будто пепел пристал к языку.

Рабочие закончили спускать передние коробки и открыли настоящий груз — тяжелый металлический контейнер. Размером с гроб. Вытащили его на площадку