Ведьма, пришедшая с холода - Майкл Суэнвик

Дом широко, плотоядно улыбнулся и вновь пихнул Гейба локтем.

— Подпишите, пожалуйста, — сказал рабочий, поднеся к ним планшет. Передача на хранение. Все так формально и бюрократично в этом мрачном деле, которое они собирались провернуть.

Дом накарябал свою подпись и вернул планшет. Безбилетник вовсю бренчал, но Гейб не мог его успокоить. Хотя бы в это дело не вовлечена магия. По крайней мере, пока.

Гейб держал двери, а Дом направил тележку в недра посольства.

— Теперь, — объявил он, — начинается самое интересное.

***

Голубая пелена сумерек спускалась на улицы Праги. Первый день конференции в гостинице «Интернациональ» подошел к концу, жучки, которые установили Надя с Таней, не сообщали ничего, кроме болтовни подвыпивших мужчин, собирающихся выйти в город.

Наде требовалось удостовериться, что никто не готовится к чему-то большему.

Таня права. Американцев интересует конференция. Только неясно почему. Надеются завербовать новых агентов? Разумное предположение: хотя сопровождающие от КГБ внимательно следили, гораздо проще подойти к потенциальным заговорщикам здесь, в Европе, чем в Москве или в Архангельске. И все же друзья с Запада пока держались в стороне, как бы это ни раздражало. Информационная секция с жалкой раздачей пропагандистских листочков, которую она посетила, едва ли стоила усилий.

Однако, подумала Надя, есть еще дипломатические вечеринки. Надя всегда блистала на них: она говорила на западном языке джаза, бокса и холодного, мертвого консюмеризма. Но сегодня эта задача досталась Тане. Этим вечером Надю ждет восторг охоты другого рода.

— Будете еще кофе? — спросила официантка на неуверенном русском.

Надя перевела взгляд от окна у своего места в кафе, улыбнулась. Официантка — хорошенькая брюнетка, слегка испуганная, но это обычная реакция людей, не приветствовавших танки, на звуки родной русской речи в Праге. Видимо, одна из поклонниц Дубчека. Жаль. Тем не менее Надя одарила ее ясной улыбкой и склонилась над чашкой.

— Вы превосходно варите кофе. Научились этому в Париже? Или в Риме?

Бледные щеки официантки зарделись, она сложила руки на переднике.

— О нет, я никогда не была за пределами Чехии — ну, за пределами Советской Республики.

«Умничка, — подумала Надя. — Быстро учишься». Она опустила ресницы и взглянула на девушку из-под них.

— Что ж, он чудесен. С удовольствием выпью еще.

Когда официантка вернулась, Надя указала на пустой стул напротив.

— Прошу. Присядьте. Вы сейчас вроде бы свободны.

Рот девушки изогнулся, она оглянулась на кассу, но ее шеф был занят поеданием раннего ужина.

— Думаю, беды не будет.

Надя сложила губы трубочкой, чтобы подуть на кофе, затем положила руку на стол перед собой, поближе к девушке.

— А в кафе напротив тот еще аншлаг, верно?

Официантка кивнула.

— Какая-то научная конференция, кажется. Слышала, как они болтали, когда заглянули на обед.

«Большая умница». Надя вытянула под столом ноги, и, когда ее ботинки коснулись ног девушки, та не отдернула их.

— Любопытно. По-английски говорят или только по-чешски?

— На разных языках. — Девушка сомневалась, ее нога дрожала, но все-таки она ее не убрала.

Надя придвинулась ближе. Глаза блестели. Недавно нанесенная помада правильного оттенка розового: на четверть невинная, на три четверти порочная.

— Очень любопытно. — Она наклонила голову на бок. — А эти, которые говорили по-английски. Вы понимали, о чем они говорят?

Кажется, девушка все поняла, но не отступила. Ее не слишком волновало, что она попадет в ловушку. Как Надя и надеялась.

— Ну, мой английский не слишком хорош, но...

Что-то зазвенело возле них, слабый звук, нежный, как колокольчики.

Официантка моргнула и нахмурилась. Черт. Надя сунула руку в рюкзак, активировала талисман, чтобы отвлечь девушку, и прошептала:

— Мне очень жаль. Мне пора. Надеюсь еще с вами встретиться. — Бросив на стол пару купюр, она встала, надела куртку и коснулась рукой плеча официантки, прежде чем выскользнуть из двери.

Оказавшись на тротуаре, она нырнула в дверной проем и стала проверять талисманы, пока не нашла виновника: многогранный амулет, усыпанный необработанными кристаллами. Она вертела его на ладони, исследуя каждый камень, пока не заметила слабое свечение.

Такого она не ожидала.

***

Четыре чашки кофе, а Гейб все еще не мог избавиться от запаха гниения.

— Вы точно уверены? — спросил Фрэнк. — Никаких отличительных признаков? Ничего?

— Нет, сэр, — ответил Дом. — Сам зубы выбивал. А ваш парень Причард... — Он бросил на Гейба острый взгляд. — Ну, скажем, он просто мастерски владеет фруктовым ножом. Ни за что не найдут у трупа отпечатки пальцев.

Гейб сглотнул, но почувствовал привкус желчи, подступающей к горлу.

Фрэнк перевел взгляд с Гейба на Доминика, крутя между пальцев шариковую ручку.

— Не уверен. Соколова чертовски легко опознать.

Дом фыркнул.

— Никого не опознать, если пару недель кормить им рыб. — Он подтянул брюки и заглянул за угол стола Фрэнка; в ответ тот поднял бровь. — Слушайте, я уже раз пять проворачивал этот трюк с подменой. В Гаване был парень, ему требовалось поскорей испариться, когда его любовница пронюхала, что он работает на нас. Мы решили, лучше забрать его, чем вербовать еще и ее, верно?

— Да. — Фрэнк сжал челюсти.

— Если правильно подвязать груз, даже чертово КГБ его не отловит. Он не всплывет, пока мы не будем готовы, и тогда... они получат лишь полуразложившийся труп. — Доминик хлопнул себя по бедрам. — Итак. Причард? Тебя еще тошнит или я могу на тебя сегодня положиться?

Гейб расправил плечи.

— Я готов. Томс прикроет. Мы еще раз отрепетируем план, прежде чем приступим, но, поверьте, я помню его наизусть, смогу во сне рассказать.

Фрэнк откашлялся. В очках для чтения, сидевших на носу по-учительски, шефа можно было принять за какого-то мягкотелого, но чопорного портье. Ошибка дурака. Гейб посмотрел на Дома и задумался, станет ли этот болван перечить человеку, которому хватило ржавой лопаты, чтобы уничтожить целую траншею врагов.

— Доминик, при всем уважении, — Фрэнк сказал это тоном, который не предполагал никакого уважения, — мои люди знают историю операции. Они понимают ее важность. Соколов — золотая жила нашего московского штаба. Черт, на данный момент мы обязаны ему почти половиной всех наших знаний о Советах. Все хотят, чтобы с ним хорошо обошлись. Президент, наверное, вручит ему медаль размером с мой геморрой. Как минимум он получит достойную пенсию. В Тампе, возможно. Летний домик в Нагс-Хед. Это крупнейшая операция на памяти всей моей команды — вероятно,