Леди удачи - Фрэнк Шэй

Пират без базы не так опасен; он мог грабить где угодно, но пока у него не было возможности избавиться от награбленного, вся добыча была для него только обузой. Некоторые порты все еще принимали пиратские суда, но в этих портах стояли английские фрегаты. У них не оставалось никаких шансов — но все–таки один выход у них был, и именно им и воспользовались оставшиеся пираты.

На рейде у Нью–Провиденс стояло почти шестьдесят кораблей, некоторые в полном боевом вооружении, а другие с несколькими дряхлыми фальконетами. Это были корабли, по крайней мере, большинство из них, чьи имена когда–то вызывали ужас и леденили сердца. Самые большие и самые быстроходные должны были перейти в ведение королевского флота. Укомплектованные бывшими пиратами, в соответствии с излюбленной поговоркой королевского секретаря, что вору легче вора поймать, они должны были оказаться эффективным средством в борьбе с оставшимися пиратами. Стали набирать желающих, но откликнулись лишь немногие. По всей Бэй–стрит были открыты призывные пункты, и тем, кто запишется, была обещана дополнительная премия в течение целого года. И Вудс Роджерс считал, что этого достаточно для того, чтобы отловить оставшихся мерзавцев.

Но что значили пять гиней для людей, которые когда–то купались в тысячах? Пять гиней, да этим и за одну ночь развлечений не заплатишь! Премия была увеличена до десяти гиней, потом до двадцати и двадцати пяти, и только тогда набралось достаточно матросов, чтобы укомплектовать шняву. Шнява, чтобы гоняться за «Ястребом»! Шнява, чтобы обратить в бегство Ситцевого Джека, Тича или подкаблучника Стида Бонне! Неудивительно, что вся Бэй–стрит помирала со смеху. А еще больше хохотали в дюнах, где жили те, кто уже устал от безденежья и меню из морских гребешков и прочих обитателей моря. Им нужны были деньги, и они знали только один способ раздобыть их.

Губернатор прекрасно понимал, насколько серьезная ситуация сложилась за городом. Он знал два способа решить эту проблему, но вначале решил действовать мирным путем. Призвав в административное здание капитана Джима Файфа, искренне раскаявшегося пирата, он обратил его внимание на то, что его бывшие матросы превратились в зачинщиков смуты, которая может перерасти в бунт.

— Идите, капитан, — велел маленький губернатор, — и заставьте ваших бывших товарищей встретиться с вами с глазу на глаз. Скажите им, чтобы они возвращались в поселение, и еще скажите им, что если они голодны и им негде жить, то пусть вступают в королевские войска, и тогда они станут достойными подданными его величества.

Капитан Файф знал своих людей и вовсе не стремился беседовать с ними. Когда он попросил времени на раздумье, чтобы решить, как ему вести себя с этими отъявленными бандитами, губернатор подвел его к крыльцу и показал на шняву, которая теперь числилась во флоте его величества и отплывала воевать с пиратами–беглецами. Еще один корабль, больший по размерам, отплывал на следующий день, но для того, чтобы весь багамский флот превратился в королевский, необходимо, чтобы прячущиеся в дюнах матросы вступили в его ряды.

Губернатор был прав. Несмотря на общий смех, город с энтузиазмом провожал маленькую шняву, которая пускалась в такое отчаянное предприятие, и многие из тех, кто остался на берегу, пожалели, что они не примут участия в таком развлечении. В конце концов, единственное, чего не хватало Нью–Провиденс, это вот такого всеобщего оживления. Отплытие шнявы привело к тому, что многие бросились записываться в ряды королевской армии, и на следующий день баркентина с восемью десятками матросов на борту, бриг с пятьюдесятью и два королевских фрегата отплыли с развевающимися флагами.

Сознавая себя частицей королевской власти, капитан Файф согласился отправиться к пиратам в дюнах на переговоры. Ему понадобилось три дня, чтобы подготовиться к своему походу, чтобы выучить наизусть речь к бунтовщикам и подготовить ответы на все возможные возражения, хотя, как потом выяснилось, все это ему не понадобилось и его поход занял меньше часа. Он отправился пешком, без музыки или фанфар, и прямым ходом, словно бабочка на огонек, поспешил к своим бывшим товарищам. А они всегда его недолюбливали, и им плевать было на его речи, поэтому они набросились на него и забили до смерти.

В ту же ночь с моря раздался грохот канонады. Канонада продолжалась два часа, а потом утихла так же неожиданно, как и началась. И на Багамы навалилась тяжелая тишина, все ждали новостей.

На седьмой день правления губернатора Вудса Роджерса произошло два события. Вскоре после рассвета стало известно, что в дюнах найдено тело капитана Джима Файфа, жутко изуродованное и узнаваемое только по одежде; неизвестные избили его до смерти, а тело буквально разорвали на части. Но до того, как новость об этом преступлении успела разнестись по всему городу, бравый флот багамских воен–но–морских сил вошел на рейд. Он привел с собой захваченное маленькое суденышко, «Красотку из Эри–на». От большого фрегата отвалила шлюпка, и весь город бросился к пристани, чтобы собственными глазами увидеть, что происходит.

Когда шлюпка приблизилась к берегу, то все увидели капитана Денниса Маккарти и его помощника в кандалах. В другой шлюпке сидело семеро матросов, все, что осталось от доблестного экипажа «Красотки из Эрина». Честный капитан фрегата был вынужден признаться позже, что ирландец отбивался два часа, и только когда на ногах остались лишь Маккарти и его помощник, маленькое судно удалось взять на абордаж и привести в порт. Отряд солдат примчался из форта, они построились квадратом, в центре которого пошли пленные, причем некоторых пришлось нести на руках. Пленных доставили в форт Нассау.

Досточтимый губернатор был просто потрясен известием о том, что случилось с его посланником в дюны. Не сумев найти объект для своего гнева, он решил выплеснуть его на остатки команды «Красотки из Эрина». Когда пленные пираты все еще шли к тюрьме, он вышел на крыльцо губернаторского дома и приказал организовать над ними немедленный суд. Но еще до появления судей плотники уже начали сооружать виселицы у губернаторского дома. Было захвачено девять пиратов и сооружено девять виселиц; значит, всех, кого собирались судить, должны были признать виновными.

Никого из бывших пиратов не допустили на суд. В одиннадцать глашатай вышел к воротам форта и под звук горна и барабанную дробь объявил, что девять неисправимых пиратов были признаны виновными в разбое в Южных морях и других преступлениях и приговорены к повешению, «и да поможет им Господь».

Ровно в полдень приговоренных провели по улицам с петлями на шее под похоронный грохот барабанов. Кроме капитана Маккарти все приговоренные являли собой плачевное зрелище, и выражение их лиц было бы забавным, не будь оно так трагично. Маккарти смеялся и острил, заговаривал со зрителями и спрашивал их, как ему идет его новый шейный платок и не кажется ли им, что он должен быть другого цвета. Некоторым он предсказывал такую же кончину. Когда приговоренных провели вверх и вниз по

Бэй–стрит, как предостережение другим пиратам, которые, возможно, хотят вернуться к прежней жизни, их выстроили перед домом губернатора. Этот достойный чиновник вышел и сказал короткую, энергичную речь, обращенную не к преступникам, а к зрителям. Эти преступники первыми узнают на себе карающую десницу гнева королевского наместника; следующими будут убийцы королевского эмиссара капитана Джима Файфа.