Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало - Карина Тихонова

Так вот. Отказывать я ему не стала, сказала, подумаю. Ну, думать-то думаю, а вокруг тоже смотрю. Вдруг и мне банкир подвернется? Пускай не самый богатый! Ну, хоть с парой миллионов!

— Долларов? — неожиданно для себя спросила Валька.

Жанна удивленно уставилась на нее.

— Нет, с парой миллионов монгольских тугриков. Я эту валюту больше уважаю, она разноцветней… Ты, что, вообще не соображаешь? Ладно, не перебивай меня больше, а то обижусь и про твою бабушку не расскажу. А тебе ведь интересно!

Тут она игриво погрозила Вальке пальцем, и Валька мысленно возблагодарила ушедшую Соню за ее чувство такта.

— Так о чем это я говорила?

— О моей бабушке, — напомнила Валька.

— О бабушке… Ах, да! Так вот, на пятом курсе появляется эта ведьма на нашем филфаке и отводит Андрея в сторону. Назначает ему свидание после занятий и удаляется. Натурально, я в шоке. Не хватало только, чтобы у меня коня из стойла увели! И кто? Семидесяти… Семидяси…

Жанна запнулась, шевеля губами, потом махнула рукой.

— Ладно, проехали. Так вот, подкатываю к Андрею, спрашиваю: кто такая? А он хмурый, как на поминках. Потом, говорит, объясню. В общем, проследила я, где они встретились, и даже часть разговора услышала. Бабка твоя, видать, извелась от угрызений совести. Нашла Андрея и предложила ему с отцом деньги платить ежемесячно. Пока он на хорошую работу не устроится. А этот придурок как налетел на старуху! Что я только не узнала о тайнах вашего малого мадридского двора! Кстати, только тогда я и узнала, что Андрей на самом-то деле не Андрей, а Анри. И фамилия у него не псевдо-еврейская, а самая настоящая французская. Девиллье, называется. Правильно? Слушай, наверное, раньше приставка «де» отдельно писалась, как у дворян полагается, а после революции…

— Ты про бабушку говорила, — перебила ее Валька. — С чего ты взяла, что она убила человека? Сама тебе сказала?

— Не впрямую, конечно, — ответила Жанна, с сомнением разглядывая остаток водки в бутылке. — Но понять можно было. Уж так ее корчило! С чистой совестью люди так не унижаются. А потом мне Андрей всю эту историю сам рассказал. Налей мне немного.

— Нет, — ответила Валька и забрала бутылку со стола.

— Жалко тебе, что ли? Так я не поняла, дашь денег за квартиру заплатить?

— Сначала расскажи, потом посмотрим, — мрачно ответила Валька.

— Что рассказать? — не поняла Жанна. — Я же все уже рассказала…

— Андрей бабушку прогнал, — напомнила Валька.

— Ну?

— А потом что было? Бабушка нам объявила, что они пожениться собираются.

Жанна упала на диван, уткнулась лицом в подушку и начала сотрясаться не то в припадке истерического плача, не то в припадке истерического смеха. Валька молча ждала прекращения концерта. Дотронуться до этой женщины было выше ее сил.

Наконец Жанна успокоилась и оторвала от подушки мокрое лицо.

— Насмешила ты меня, мать… Ты еще скажи, что Андрей с ней спал, блин! Да он старуху так ненави…

— Тогда зачем они все это разыграли? — перебила ее Валька и стиснула пальцы, чтобы не сорваться.

— А это мы с Димкой придумали! — похвастала Жанна.

— С каким Димкой?

— С однокурсником нашим. Они с Андреем дружили. Так вот, когда твоя бабка появилась в институте, Димка ее сразу узнал. Она ему кем-то там приходится, в общем, неважно, сама знаешь…

— Димка? — медленно переспросила Валька. И вдруг начала понимать многое из того, что происходило у нее перед глазами намного раньше.

— Ну да… Кем вы там друг другу приходитесь…

— Четвероюродными кузенами, — тихо ответила Валька.

— Ну, это я сейчас не выговорю… Так вот. Димка и предложил Андрею план. Простой такой планчик… Сделать вид, что все прошлое осталось позади, втереться к старухе в доверие, обаять ее и получить расчет по полной программе. У старухи, мол, и так масса любовников, причем все они ей во внуки годятся… В общем, все путем. Была только одна загвоздочка…

— Андрей совершенно не умел притворяться, — медленно подсказала Валька. Она широко раскрыла неподвижные глаза, и перед ними возник большой лист бумаги формата А4, пришпиленный к зеркалу в полупустой комнате.

«Лицемерие — это средство злом внутренним победить зло внешнее».

— Конфуций, — сказала Жанна почти трезвым голосом.

— Что? — очнувшись, переспросила Валька. Она не заметила, что произнесла фразу вслух.

— Я говорю, ты процитировала Конфуция. Андрюха выписал эту муру из какого-то трактата и повесил перед глазами, чтоб проникнуться…

— Проникся? — спросила Валька, горько усмехаясь.

— Не знаю. Думаю, нет. Только старуха зачем-то ему подыгрывала. Димка считал, что это у нее комплекс вины в крови бурлит. Знает, что помирать скоро, каждую ночь старцы кровавые в глазах… вот и решила замолить грех. Вернуть, так сказать, кровавые франки законным наследникам и спасти свою душу. Честно говоря, не знаю, как там Андрюха любовь изображал…

— Плохо изображал, — признала Валька.

— Да? Не удивляюсь. Он старуху так ненавидел, что одно время даже убить хотел.

— Чего ж не убил? — с интересом спросила Валька.

— Димка отговорил. Ты, говорит, прикинь, что такое убийство? Один момент — и человек перестает что-либо чувствовать. Ты, говорит, ей такого облегчения желаешь? Он умный, Димка…

— Да, — подтвердила Валька деревянным голосом. — Он очень умный.

— Но без меня все равно бы ничего не вышло, — похвасталась Жанна. — Андрюху тошнило при одной мысли об этом плане.

— И чем же ты на Андрея надавила? — поинтересовалась Валька. — Впрочем, не говори, не надо. Я знаю.

— Ну да! Забеременела! И сказала, что если он от старухи откажется, то ребенка не будет.

— Молодец, не сплоховала, — похвалила Валька.

— Да ты меня, никак, презираешь? — удивилась Жанна. — Ах, да! Я забыла… Ты же у нас чистенькая! Родилась с готовой московской квартиркой и пропиской… Тебе унижаться не пришлось.

— Слушай, не надо, — попросила Валька, болезненно морщась. У нее отчаянно разболелась голова. — Ты расскажи, что дальше было?

— С чего это ты решила, что я должна тебе все рассказывать?

— С того, что тебе доставляет удовольствие копаться в дерьме моей родни, — спокойно ответила Валька. — Тебя это копание возвышает в собственных глазах.

— А что, скажешь, мало дерьма в твоей семейке?

— Больше, чем я думала, — призналась Валька, думая, главным образом, о Димке.

— Ну, хорошо, что ты это понимаешь. Так что сотри с мордочки свою брезгливую гримасу и засунь ее себе в жопу!