Коты туманного города - Ата Мёдик

Прикусив губу от усердия, дрожащей рукой взяла протянутую палочку и попробовала вывести символы. Рука скакала по экрану, выходили какие-то кляксы, но после пяти минут напряжённого сопения смогла вывести первую фразу.

«Не сказали, когда мне можно будет вставать?»

– Нет. – Аята, слегка подтолкнув Зельду в направлении двери, деловито произнесла: – Постельный режим около недели.

– Ты не волнуйся. – Зельда решила не отставать от лисицы и тоже решила побороться за «первенство» в ситуации. Хотя зачем? Здоровое соревнование? От такого поворота даже безразличие немного отступило. – Всё будет хорошо.

«Это-то и пугает», – подумала я и незаметно для себя уснула.

Все следующие дни слились в один какой-то бесконечный кошмар: по ночам мне снились жуткие пёстрые крылья бабочек, в каждом из которых я видела живую и улыбающуюся малышку. Потом Кота, который уходил в закат с Аятой под ручку. И просыпалась я от собственного крика. Сиплого и страшного, как воронье карканье в три часа ночи. Меня посетили все кому не лень: даже староста группы в кои-то веки вспомнила о моём существовании. Прямая, как палка, она небрежно положила листки с заданиями, исписанные бисерным почерком, кивнула мне в знак почтения к моей храбрости и была такова. Признаюсь, лежать неподвижно оказалось неприятно: ни умыться, ни хоть как-то освежиться мне было нельзя. И приходилось часами смотреть на стены, пока очередной посетитель не принесёт мне книгу или же поесть. За это время моей самоцелью стало дело № 2016, оно призывно торчало из сумки, буквально манило взять его в руки и изучить повнимательней, но при других сделать это было проблематично.

И я начала разминать пальцы, одновременно осваивая азы Дара с нуля. Как оказалось, после… происшествия с малышкой часть возможностей будто уснула вместе с ней. И потому приходилось заново медитировать, заново освещать себе путь щелчком пальцев, вновь и вновь пробиваться в собственный внутренний мир, постепенно воссоздавая не барьер, а целую стену. Никто, даже папа, не замечал, как постепенно я отдалялась, сама не желая общаться, только изредка изображая что-то вроде благодушия и кивая.

В этот день нас должна была навестить тётушка – после того как она вместе с остальными пыталась убить нас, я не сильно хотела видеть её, но это же моя родственница!

И, наконец, она появилась у моей постели. Как раз читала историю создания артефактов из осколков, надеясь в будущем попытаться собрать малышку заново. Недавно приходил врач и сказал, что я делаю большие успехи. И правда, физическое здоровье хорошо и, главное, быстро, приходило в норму.

– О, дорогуша, как ты тут? – Тётушка, как всегда, увидев меня, прикоснулась белым платочком к абсолютно чистым глазам и запричитала: – Вот не было беды, и вот опять? Как же так это? Что это за проклятие на нашем роду?

Она говорила что-то ещё, как бы невзначай осматривая мою комнату на предмет чего-то интересного.

– …И волосы зачем-то разукрасила, но вот что за молодёжь пошла. У тебя же были такие красивые… – она ненадолго замолчала, подбирая эпитет моему натурально-мышиному цвету, – тёмно-серые волосы. Как серебро, вот!

И заулыбалась, довольная прочитанной моралью. Они с мамой в этом похожи. Вряд ли Марта сильно изменилась с тех пор, как мы не виделись.

– Д-да, тётушка, – кивнула я, чтобы не расстраивать женщину, которая показывала такую хорошую видимость заботы.

– Ой, ну ладно-ладно, я, пожалуй, потолкую с твоим отцом. – И засобиралась было уходить, как хитрый взгляд зацепился за краешек дела, торчащего из моей сумки. – А это что у тебя там? – с совершенно характерной матушкиной бесцеремонностью она полезла. Ко мне. В сумку!

– Н-нет, не трогай.

Но её уже было не остановить. Она с энтузиазмом бульдога, вцепившегося в свежую кость, начала нагло рыться в моих вещах, приговаривая:

– Посмотрим-с, посмотрим.

Как ужаленная, я рывком подскочила и мигом оказалась возле тётушки, которая почти вытащила мои документы.

– Дело номер… – по буквам начала читать она, но я выхватила документ из её загребущих лап и, всё ещё пошатываясь от внезапных нагрузок, вернулась в кровать. – А это ещё что такое? – не преминула она залезть не в свои дела и дальше, но ей не дал закончить своё мини-расследование вошедший отец.

Увидев, как она посчитала, поддержку в лице папочки, тётка выдала такие голосистые причитания, что птицам впору позавидовать.

– Эдик, душечка, а твоя дочка что-то от меня прячет и прячет, совсем неуправляемая стала. Ты бы хоть иногда следил за её воспитанием. – Она обличительно ткнула пальцем в меня и продолжила: – Твоими стараниями девочка без матери росла, а что в итоге? Связалась с дурной компанией, покрасила волосы, да ещё и какие-то бумажки от родной тётушки прячет! Кошмар!

– И ничего не кошмар. Всё хорошо. – Спокойствию папочки позавидовали бы горы. И ведь как-то терпит её «трели»?

– Как же хорошо? Позорище, кого ты воспитал? Она же совсем неуправляемая! Тётке перечит, всё прячет, ничего не рассказывает, – продолжала распаляться тётушка, перейдя почти на крик.

– «Она» ещё здесь, – проговорила я, впервые за много лет глядя ей в глаза и совершенно не стыдясь своих плохих мыслей об этой женщине.

На что тётка только хватала ртом воздух, как выброшенная рыбка, а потом хотела сказать что-то ещё, но, видимо, ничего не придумав, отправилась к выходу, где и столкнулась с Ксенией.

«Как неловко», – злорадно подумала я, но тут же устыдилась своих мыслей.

Глаза тётушки стали совсем круглыми, и она набрала побольше воздуха, чтобы устроить такой концерт… Благо, за пределами моей комнаты. Я слышала что-то о «старом развратнике», «этом чудовище» и «потерянном поколении». Но предпочла не вдаваться в смысл оброненных фраз. Тётушка такая тётушка. А вот её фраза заронила зёрна сомнения в душу: неужели мама действительно убила свой артефакт, чтобы обрести крылья? Пока выходило, что так, но делать поспешные выводы ещё рано.

Мысли плавно перетекли с матери на мадар, которые и фигурировали в деле № 2016, и их неясные тени торчали из каждой зацепки. Если раньше я предполагала, что опаучивают определённого человека с какой-то целью, то сейчас мне кажется, что это больше похоже на эксперименты со случайным числом жертв или же на поиски. Но чего? Да и странно отправлять на поиски человека с сознанием, искажённым пауком. Ведь так?

Те мужчина и женщина зачем-то желали моей смерти, держали лабораторию высоко в горах и совершенно этого не боялись. У них есть порталы, старые артефакты вроде моего браслета, который в древности назывался рабским знаком.

Смущает одно: почти на сотню процентов уверена, что кто-то очень влиятельный не даёт хода делу о мадарах. Проблема с