Звезда Вавилона - Барбара Вуд

Побродив еще какое-то время, они обнаружили, что в замке была абсолютно непредсказуемая планировка этажей: внезапно появлялись коридоры, двери открывались в пустоту, лестницы уходили наверх, лифты опускались вниз, проходы сплетались, ведя в никуда. Другие двери были заперты или за ними оказывались пустые комнаты, в основном архивы или библиотеки. Но они были поражены интерьером одной из них: это была прекрасно обставленная гостиная с горящими люстрами и разведенным в камине огнем. Кэндис подумала, что эта комната могла бы служить местом собраний клуба для джентльменов, с ее глубокими кожаными креслами, трофеями в виде голов животных на стенах и охотничьими винтовками в оружейном шкафу. Несмотря на зажженный свет и огонь в очаге, в комнате никого не было.

Они поспешили дальше.

Дойдя до еще одной глухой стены, после чего им пришлось вернуться назад и свернуть в другой коридор, Кэндис спросила:

— Зачем тут этот лабиринт?

— Для обеспечения безопасности. Наверное, это было лучшее, что они могли сделать в девятнадцатом веке. Воры попадают внутрь и остаются тут навсегда.

Они наткнулись на металлическую пластинку на стене с надписью: «Строительство завершено в 1825 году. По проекту Фредерика Кейса. В память о Джереми Лэмбе».

Кэндис, дрожа, оглянулась по сторонам.

— Гленн, у тебя нет ощущения, что за нами наблюдают?

— Я это почувствовал еще с того момента, как мы ступили на остров. И я догадываюсь, кто этот наблюдатель.

Потайной ход пролегал в самом центре замка, и лишь один человек знал, где он начинался и куда вел. Фило Тибодо спешил в Темноте коридора, освещая свой путь фонариком. Сиявшие белые одежды делали его похожим на привидение. Он закончил последние приготовления для своего секретного плана.

Фило посмотрел на подсвеченный циферблат своих часов. Детонаторы были установлены. Обратный отсчет начался. Главное — все сделать вовремя. Бомбы должны взорваться в строго в определенный момент.

Он содрогнулся в приступе экстаза. Скоро, Ленора, уже скоро…

Поиски в лабиринтообразном замке привели Кэндис и Гленна к еще большему количеству запертых дверей, обрывавшихся лестниц и пустых комнат. Но людей они так и не встретили.

Наконец, они нашли еще одну закрытую стальную дверь, но на этот раз в ней было небольшое окошко, через которое можно было заглянуть внутрь. На той стороне оказалось большое, ярко освещенное помещение, в котором стояли столы с электронным оборудованием и пробирками, и стеклянная камера с предупреждающими знаками на стенах: «ВНИМАНИЕ! ЧИСТАЯ КОМНАТА! НЕ СНИМАТЬ МАСКИ И СПЕЦОДЕЖДУ!» Там же был и ответ на вопрос Кэндис: люди разных возрастов и национальностей в легкой спортивной одежде или белых лабораторных халатах молча работали, переходя от наборов пробирок к приборам для исследований, словно пчелы в своем улье.

Кэндис смотрела за процессом восстановления статуй, проведением анализа папирусов, шумящими машинами, помигивавшими лампочками и…

— Доктор Стиллвотер! — Она стояла у большого стола с разложенными на нем глиняными табличками, делая пометки в планшете-блокноте. — А это таблички с Джебель Мара.

Гленн оттащил Кэндис от двери и осмотрелся.

— Необходимо найти Фило, пока другие не нашли нас. Бежим!

Они обнаружили библиотеку, с пола до потолка заставленную полками с древними книгами. Просмотрев названия, они догадались об общей тематике.

— Судный день! — воскликнула Кэндис, ощущая на себе невидимый взгляд. — Значит, вот какая цель у этого общества? Конец света?

В глазах Гленна было странное выражение, когда он наконец посмотрел на нее.

— Да, — ответил он. — Но… это еще связано и с Богом.

Она нахмурилась.

— Но ведь александрийцы — атеисты.

— Они верят в Бога, — сказал он, собрав воедино свои воспоминания. — Они не верят в то, что Он существует.

— То есть как?

— Бог еще не обрел Свою сущность. Вот в чем цель этого общества — сотворить Бога.

Фило два дня не притрагивался к еде и пил лишь минеральную воду. Тем не менее он был полон энергии и еще никогда не чувствовал себя настолько сильным. В своих частных апартаментах, расположенных в замке, он посидел в паровой бане, выгнав с потом всю грязь, потом совершил тщательное омовение с чистейшим мылом из свежего оливкового масла и бутилированной водой, доставленной прямиком со Швейцарских Альп, и насухо вытерся египетскими хлопковыми полотенцами с густым ворсом.

На кровати лежала новая, сшитая на заказ одежда из Лондона, которую он приготовил специально для сегодняшней ночи. Белоснежная рубашка из тончайшего шелка-сырца, полученного из внутреннего кокона тутового шелкопряда, сотканного и окрашенного вручную, ткани настолько хрупкой, что эту рубашку можно было надеть лишь один раз. Белые гофрированные слаксы из лучшей бельгийской льняной пряжи. Вместо туфель белые сатиновые тапочки, потому что ему предстояло пройти по святой земле. Усы и борода были подстрижены, волосы уложены, на ногтях маникюр; на запястье сконструированные по заказу часы, стальной браслет замыкался на крохотный ключ — это был хронометр обратного отсчета.

Наконец в карманы слаксов Фило положил пару четырехдюймовых дерринджеров с рукоятками, украшенными жемчугом, и, хотя в каждом было по одной пуле, с близкого расстояния выстрел мог оказаться смертельным. Для его же целей большего и не требовалось.

Он был готов.

Кэндис изумленно уставилась на Гленна.

— Сотворить Бога?

— Катехизис, которому меня учила мать. Теперь я вспомнил: «Кто такие александрийцы? Мы собиратели божественного знания. Для какой цели? Чтобы сотворить Бога на земле. Как мы это сделаем? Когда все знания будут собраны, и мы познаем Его, Бог родится». Кэндис, эти люди верят, что создают Бога. Вот предназначение этого места.

— Как они могут сотворить Бога? Ведь мы сами созданы Богом!

Они повернули обратно, и Гленн сказал:

— Александрийцы считают, что нас никто не создавал, что мы просто появились, эволюционировав из древней звездной пыли Вселенной. Но мы обрели свое воплощение не случайно, в нашем развитии была цель — оживить Бога. Без нас Он не может существовать. Вот чем они занимаются здесь.

— Но как?

— Когда все книги, писания, мудрость и видения будут собраны, когда человечество познает абсолютно все, тогда мы познаем Бога, и Он родится.

— Но Бог существует в Ветхом Завете. Как александрийцы могли упустить этот момент?

— Я помню, отец однажды мне что-то говорил об этом. Про Моисея и горящий куст. «Я есмь Сущий» — неверный перевод. В оригинале было «Я стану Сущим». Бог сказал Моисею, что Он находился в процессе обретения сущности, и говорил о Себе в будущем времени. Иисус тоже говорил в будущем времени, упоминая Бога. Молясь, Он сказал Своему отцу: «И придет царствие Твое». Александрийцы даже назвали свою крепость в Пиренеях «Шато Дювен».