📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыЗвезда Вавилона - Барбара Вуд

Звезда Вавилона - Барбара Вуд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 98
Перейти на страницу:

— Замок Пришествия Господня, — перевела Кэндис.

Еще один лестничный пролет. Единственным выбором был путь вниз.

Их шаги эхом отражались от каменных стен, когда Гленн сказал:

— Это связано с мировым сознанием. Сто тысяч лет назад на земле была лишь горстка людей, и они только начинали осознавать себя — что уж говорить о высшей силе. Но сейчас нас шесть миллиардов, сознательных и разумных. В пещерные времена мы были изолированы друг от друга. Крестьянин в своей деревушке считал ее центром мира. Но теперь весь мир становится одной большой деревней. Нас соединяет спутниковая и телефонная связь. И если все станет меняться с такой же скоростью, то вскоре каждый отдельный человек будет связан с любым другим жителем нашей планеты. Образуется глобальный разум. По крайней мере в теории.

У подножия лестницы путь им преградила дверь.

— Священник-иезуит Тейлард де Шарден говорил, что человечество развивается умственно и социально, чтобы создать конечное духовное единство, называемое точкой Омеги.

Дверь была не заперта и распахнулась, после того как Гленн толкнул ее рукой. Они оказались у входа в огромный зал, в котором были расставлены доспехи и старинная мебель, а на стенах висели средневековые гобелены.

Они осторожно прошли внутрь, отметив, что здесь тоже горел свет. Но вдобавок на массивных сервантах и в шкафах с прозрачными дверцами, украшенными резьбой, мерцали церковные свечи в сосудах из рубинового стекла. И к своему удивлению, в красивых глазурованных вазах Кэндис обнаружила букеты свежих цветов с лепестками, еще покрытыми росой.

Кто-то был здесь совсем недавно.

И сейчас тут ощущалось чье-то присутствие — людей в золотых рамах, на холстах и дереве, застывших во времени и моде, с таким же недоумением смотревших на двадцать первый век, что и двое незваных гостей, озиравшихся по сторонам. На стенах, полках и столах были семейные гербы, шиты с геральдикой и полотнища с вышитыми генеалогическими древами. История общества, решили Гленн и Кэндис, и люди на картинах, бюсты в нишах, оформленные в рамках списки имен — все это были прежние его члены.

Их внимание привлек один из больших портретов, выделявшихся на остальном фоне. Крестоносец ростом в косую сажень, красивый и бесстрашный, одетый в кольчугу и доспехи с длинной серой накидкой. Они были поражены, увидев символ на накидке, ибо там был не красный крест тамплиеров или мальтийский крест госпитальеров, а круг с золотым пламенем.

Символ с кольца Гленна.

— Гленн! — позвала Кэндис. — Посмотри на его руку, ту, которая на мече.

Гленн не поверил своим глазам: у крестоносца на правой руке было шесть пальцев.

Кэндис обернулась, подумав, что услышала звуки в стенах.

— Куда все подевались? — прошептала она, не отходя от Гленна, пока они шли вдоль галереи портретов. Некоторые из них были просто гигантского размера, другие не больше ладони: мужчины в доспехах, женщины в кринолине, люди времен Тюдоров и королевы Виктории. Каждый дюйм стены был занят, образуя смешение эпох.

В конце зала, на резном серванте из красного дерева, запечатанный под стеклом, лежал папирус с греческими письменами. На карточке рядом с ним объяснялось, что папирус с поставленной на нем королевской печатью царя Птолемея датировался почти тремя веками до появления Иисуса и являлся уставом Библиотеки.

— Посмотри на имя, — прошептала Кэндис.

— Филос, — прочитал Гленн, что-то припоминая. — Первый верховный жрец. Моя мать вела свою родословную от одного из членов династии Птолемея, женщины по имени Артемидия, принцессы и верховной жрицы Великой библиотеки. — Он указал на портрет крестоносца над камином. — И этот человек, граф Валлийский, прямой потомок верховной жрицы Артемидии, был предком моей матери.

— Значит, он и твой предок, — сказала Кэндис. И потом ее взгляд упал на другой портрет. — Гленн! Взгляни на это!

На портрете был изображен бородатый мужчина в одежде эпохи Возрождения, держащий астролябию. Надпись на металлической табличке внизу рамы гласила: Мишель Нотрдам.

— Нострадамус!

— Посмотри на кольцо. — Золотое пламя горело поверх рубина. — Он был александрийцем!

На столе под картиной лежала большая книга. «Пророчества Нострадамуса».

Она была раскрыта на веке четвертом, четверостишии двадцать четвертом:

Ouy soubs terre saincte d'ame voix feinte

Humaine flamme pour divine voir luire:

Fera des seulz de leur sang terre tainte,

Et les s. temples pour les impurs destruire.

Ниже был перевод:

В /под/ святой земле послышится притворный голос дамы,

Огонь, разожженный человеком, примут за божественный.

Земля будет окрашена кровью отшельников,

И святые храмы как нечистые будут разрушены.

Гленн пролистал хрупкие страницы до седьмой главы. Здесь четверостишия не заканчивались на сорок втором. И вот четверостишие восемьдесят третье:

В четвертый месяц, когда Меркурий будет в ретрограде,

В сияющем красивом храме, где лампы горят и свечи,

Семь генералов скомандуют семи солнцам,

В великом Свечении земля переродится.

Гленн не сводил взгляд с прочитанного текста. Свечение — видение, которое он испытал, когда сорвался со скалы. Брызги белого на его холстах. Он понял, что это было. Судный день. Армагеддон.

Конец света.

— «Земля переродится», — пробормотала Кэндис, по ее спине побежали мурашки. — Что это означает?

— Нострадамус писал загадками и шифром, придумывал слова и изменял имена собственные, переставляя буквы. Он поступал так, чтобы его не обвинили в колдовстве. Никто не знает, о чем на самом деле говорится в его пророчествах. — Гленн посмотрел на церковные свечи, золотое пламя в рубиновых сосудах, мерцавшее, будто маленькие звезды. — Это место может быть «сияющим красивым храмом, где лампы горят и свечи».

Кэндис посмотрела на него глазами полными удивления:

— А «Семь генералов скомандуют семи солнцам»?

— Кэндис, — быстро сказал он, — александрийцы — это культ Судного дня. Свечение — это конец света. Теперь я вспомнил.

— Конец света… — слова застряли у нее в горле.

— Не знаю, как все это может быть связано: религиозные писания, Нострадамус, александрийцы. Но таблички с Джебель Мара были нужны Фило для конкретной цели; он что-то задумал. Великое опустошение, которое отец упоминал в письме, вот почему мать боялась Фило. — Он снова посмотрел на книгу Нострадамуса, вспомнив телефонный разговор с Мэгги Дилэйни. — Сейчас четвертый месяц и Меркурий в ретрограде. Фило собирается исполнить пророчество из этого четверостишия.

— Что такое «семь солнц»? — Она с трудом дышала.

1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 98
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?