Короля играет свита - Елена Арсеньева

— Ох, все это довольно любопытно, но опять-таки не более чемдомыслы, — утомленно пробормотала Ольга Александровна. — Христа ради, поясните:если мы с братом так уж испугались впечатления, которое произведет наимператора смерть Талызина, чего ради нам было продолжать нашу инсценировку?Почему мы не могли отнести генерала опять вниз, положить около стола, как былос самого начала? Зачем нам нужно было усугублять страдания этого… несчастного?

Алексей поднял голову, на миг взоры их скрестились, нототчас Ольга Александровна отвела глаза. Соприкосновение взглядов быломгновенным, быстрее молнии, но столько в нем всего было, столько… а может, и небыло ничего?

Может — не может, любит — не любит…

— Я отвечу, — продолжил Каразин, которому явно доставлялаудовольствие сия затянувшаяся беседа, а пуще всего — возможность самостоятельнопроникать, заглядывать в мысли и чувства людей, которые эти мысли и чувствасвои пытались тщательно от него скрыть.

“Вот это дознаватель так дознаватель! — не мог невосхититься своим покровителем Алексей. — Все подмечает, ничто от него неутаится!”

— Я отвечу, потому что на самом деле все это очень просто.Судя по вашему описанию трупа Талызина, он имел вид человека, принявшегонасильственную смерть. Разговоры об этом непременно пошли бы, император не могне узнать о них. Теперь вы так же стремились придать этому делу бытовой,невинный характер, как до этого — привлечь к нему внимание. Нашего молодогокрасавца вам послал Случай, и вы этим подарком воспользовались, как могли. Оба!Каждый по-своему!

“Зачем так? Ну, зачем?” — с тоской подумал Алексей, норазошедшегося в обличительном пафосе Каразина уже было невозможно остановить.

— Все это было бы смешно, когда бы не было столь печально,господа. Неужели вы могли подумать, что обманете меня этими россказнями онайденном трупе, о нечаянно умершем генерале? Сам по себе помер, ну надо же!Бывают же такие приятные совпадения! Вы идете к человеку, попросить у негокомпрометирующее императора письмо, причем намерены пригрозить ему в случаенеудачи чем угодно, вплоть до убийства (сами же говорите, что у вас былпистолет), а вас встречает его труп… Почему мне кажется, что вы лжете,светлейший князь? Вы и ваша радикальная сестрица? Почему меня не оставляеттакая уверенность, а?

— Вы все-таки думайте, что говорите, сударь, — даже безобиды, а с какой-то полудетской рассеянностью отозвался Зубов. — Врываетесь,понимаете, в дом к человеку, мало того, что мешаете его планам, так еще иобвиняете его в убийстве. Ну что за чепуха?! Ну как, каким образом я убилгенерала? Спасением души своей клянусь, жизнью, именем покойной государыниЕкатерины Алексеевны, святым для меня: не душил я Талызина, не стрелял в негоиз пистолета…

— Не душили, — покладисто согласился Каразин. И из пистолетав него не стреляли, — голос его звучал почти ласково. — Вы его отравили, сударьмой!

Ольга Александровна громко ахнула. Бесиков и Варламовсхватили друг друга за руки, будто испуганные дети. А Зубов откинулся на спинкудивана, словно придавленный тяжестью внезапного обвинения, и голос его звучалеле слышно:

— Как отравил? Чем?

— Вином, — коротко ответил Каразин и кивнул Алексею, которыйсмотрел на него остановившимися глазами, вспоминая початую бутылку, осадок надне бокала и то, как он дважды или трижды пытался хлебнуть из этого бокала.

Ужас! Ужас! Кто это здесь говорил об изначальнойнеблагосклонности Рока и Судьбы? Только не Алексей!

— Вином, сударь, — повторил Каразин, уничтожающе глядя наЗубова.

— Вином, в кое подмешан был яд, называемый цианид илисинильная кислота. Видите ли, занявшись собиранием вин, я как-то невольноувлекся и наукой, именуемой химией, поскольку процесс винного брожения —интереснейший химический процесс. Среди некоторых старинных книг по химии мнепопался фолиант о свойствах ядов. Цианид действует мгновенно, он милосерден кчеловеку, не оставляет ему времени мучиться. Однако лицо умершего, представляетсобой картину страшную. Сведенные судорогой черты, белая пена на губах… Вточности как вы описали лицо покойного генерала. Я не сомневаюсь, что последолгого разговора он наотрез отказал вам отдать бумаги.

Тогда вы незаметно подсыпали яд в бутылку его любимогобордоского вина. Он выпил… Ну а потом вы убрали бутылку со стола, чтобыкто-нибудь еще не пал жертвой вашей жестокости. Вот этот молодой человек мог быпоблагодарить вас за такую предусмотрительность. Все-таки в этот напряженныймиг нашли время подумать о чужой, неповинной жизни… это дорогого стоит, да,Алеша?

Рука князя коснулась рукава Алексея, и наш герой вздрогнул.

Да. Все так и было. Он налил себе именно из этой страшнойбутылки, он уже готов был выпить вино с растворенным в нем ядом, еще миг — и онвалялся бы бездыханным, с искаженным лицом, с белой пеной на губах… его отвлекподозрительный шум, а потом бутылка исчезла. И бокал, из которого он пил, тожеисчез. Отравитель генерала оказался милосерден к его гостю… спасибо ему.

Да, все так и было, как говорит князь Василий Львович.

Алексей очнулся от своих мыслей и только теперь ощутил,какая жуткая, поистине мертвенная тишина воцарилась в зале. Ив этой тишинераздался голос Платона Зубова, похожий на испуганный детский крик:

— Нет, господа! Нет! Я никого не убивал! Я в жизни своейникого не убивал! Это не я убил генерала Талызина.

Алексей встал и сделал к нему несколько шагов. Сердце егораздирала такая тоска, что боли в ноге он даже не чувствовал.

— Успокойтесь, ваше сиятельство, Платон Александрович, —сказал он ласково, точно пред ним и впрямь было испуганное дитя. — Я доподлиннознаю, что не вы убили моего дядюшку.

— То есть как так? — озадаченно спросил Каразин. — Что тынесешь, Алеша? Почему не он? Ну, хорошо, не он сам, так его сестра, а то и этидва шута гороховых, а то и тот, третий, ну, утопленник, как его там, Дзюганов…

— Ни тот, ни другой, ни третий, ни тем паче ОльгаАлександровна в сем деле не замешаны, — с непомерной печалью сказал Алексей.

— Вот те на! — развел руками Василий Львович. — Так кто жетогда убил генерала Талызина?

Алексей устало посмотрел на него, подумал, словно решаясь начто-то, а потом бросил:

— Да никто! Почему бы вам, не прийти к мысли, что генералТалызин покончил с собой?