Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс

образом опротестовать решение суда. В этот момент кто-то из судей обратил внимание на ошибку, оказывается во время судебного разбирательства не заметили того, что имя обвиняемого было записано неверно, вместо того чтобы написать Martin с литерой i, следовало написать его с литерой y. Так или иначе, всё это сочли пустяком, более того, господин Генеральный Прокурор заявил, он может подтвердить то, что подсудимый в процессе суда неоднократно указывал как правильно должно писаться его имя. В свое оправдание Мартину было нечего добавить, и был он приговорен к смертной казни. Согласно вердикту, вынесенному присяжными заседателями, его должны были повесить на виселице, установленной возле того самого места, где им было совершено убийство. Приговор должен был приведен в исполнение до наступления 28 декабря, Дня Избиения Младенцев.

После этого осужденный, понимая свою обреченность, ухитрился каким-то образом спросить у Верховного Судьи разрешения для своих родственников посетить его за то короткое время, которое ему еще осталось жить.

Верховный Судья: Ради Бога, пусть придут, но только в присутствии надзирателя. Кстати, Анна Кларк тоже может прийти, если пожелает.

От этих слов у осужденного случился нервный срыв, он начал кричать на Веховного Судью требуя чтобы тот не говорил таких слов, на это Джеффрис, будучи вне себя от гнева, ответил, что тот не заслуживает никакого сострадания, никакого снисхождения за свое подлое и жестокое убийство за которое и смертная казнь будет недостаточным наказанием: «Я надеюсь, Господь Бог распорядится так, – сказал он, – чтобы твоя «возлюбленная» была с тобой все эти дни и ночи пока смерть не настигнет тебя». Несчастного Мартина увели, насколько я помню, он упал и потерял сознание, и на этом суд кончился.

Я не могу не сказать о том, что подсудимый во время суда вел себя более чем странно даже для преступника, которому ничего кроме смертного приговора ожидать не приходится. Так, например, он пристально вглядывался вдаль, в промежутки между людьми, присутствующими в зале, часто оборачивался, причем внезапно, как будто его кто-то окликнул. Также весьма важно будет упомянуть о том, какая тишина царила в зале во время суда. К тому же (хотя, возможно, для времени года, выбранного для суда, в этом не было ничего необычного), в зале было очень темно, фонари внесли туда лишь только после двух часов дня. И еще одна деталь – в Лондоне в тот день совсем не было тумана.

Небезынтересным является то, что я слышал от молодых людей, приехавших с концертом в ту деревню где произошла эта история, с каким холодом была встречена песня, которую я упоминал в своем рассказе: 'Madam, will you walk?' На следующий день из разговора с местными жителями они узнали, что эта песня у них в деревне с давней поры не пользуется популярностью. Вполне может быть, её совсем по-другому встречают в Северном Тотоне[262], но в той деревне считают, что она приносит несчастье. Как бы там ни было, почему к ней так относятся никто уже не помнил.

Мистер Хамфрис и его Наследство

Примерно пятнадцать лет назад, в один из дней, приходящийся на конец августа, на станции в деревне Уилсторп[263] (это в Восточной Англии) остановился поезд. Из него вместе с другими пассажирами вышел довольно высокий и симпатичный молодой человек, который нес с собой дорожный чемоданчик и пачку туго перевязанных документов. Посмотрев на то, как он оглядывался по сторонам, можно было предположить, что этот человек надеется, что кто-то его будет встречать, и это было действительно так. Начальник станции выбежал вперед на шаг или два, а затем, как будто что-то вспомнив, обернулся и помахал рукой полному и важному господину с короткой округлой бородкой, который изучающим взглядом внимательно вглядывался в лица пассажиров поезда. – Мистер Купер, – обратился к нему начальник станции, – мистер Купер, кажется вот тот джентльмен, которого вы ждете. Затем он обратился к пассажиру только что сошедшему с поезда, – Вы, наверно, мистер Хамфрис, не так ли, сэр? Несказанно рады вашему прибытию в Уилсторп. А вот и карета для вашего багажа, а это господин Купер. Впрочем, это вы наверняка уже поняли. Господин Купер как раз подходил, он слегка приподнял свою шляпу в знак приветствия, а потом, когда подошел ближе, поздоровался с вновь прибывшим за руку. – Очень рад нашей встрече, – сказал он, словно эхом отвечая на любезное приветствие господина Палмера. – Самое интересное то, мистер Хамфрис, что я впервые в своей жизни смог по описанию найти абсолютно незнакомого мне человека. Теперь, я могу сказать, что день вашего приезда для нас всегда будет считаться счастливым днем, сэр. – Большое спасибо вам, господин Купер, а, также вам, господин Палмер, – ответил господин Хамфрис, – за вашу заботу и содействие. Я искренне надеюсь, что эта хм… смена владельца, о которой, должно быть, вы все думаете, ни в коей мере не ущемит интересы тех, с кем мне придется так или иначе иметь дело. – Он замолчал, чувствуя, что слова сами собой не складываются так, как он этого хотел бы. В этот момент господин Купер решил воспользоваться непроизвольной паузой. – О, господин Хамфрис, можете насчет этого не беспокоиться. Готов вас заверить в том, что радушный и теплый прием ожидает вас везде. А в том случае, если новый владелец не понравится соседям, то ваш покойный дядюшка… – После чего, господин Купер, тоже замолчал, возможно, руководимый присущим ему внутренним чувством такта, или, скорее всего, потому что господин Палмер, желая прочистить горло, громко раскашлялся и потребовал у господина Хамфриса его билет. Спустя несколько минут, не успев толком познакомиться, двое людей покинули деревенскую станцию, и сразу, как это было предложено господину Хамфрису, решили направиться в дом господина Купера, где их ждал празднично накрытый стол.

О том, почему судьба свела этих людей, можно рассказать вкратце. Совершенно неожиданно для себя господин Хамфрис унаследовал имение своего дяди, причем ни дядю, ни его имения он никогда в жизни не видел. Он был одинок в этом мире – человек добрейшей души и больших дарований, чья должность на правительственной службе, которую он занимал последние четыре или пять лет, не могла ему позволить осесть в деревне и стать помещиком. Он был очень прилежным, правда, немного робким и застенчивым, кроме того, у него были еще кое-какие увлечения помимо гольфа и садоводства. Сегодня он в первый раз в своей жизни приехал в Уолсторп обсудить с попечителем переходящего ему имения, господином Купером, важнейшие вопросы, требующие немедленного рассмотрения. Вполне можно