Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс

Сара: У нас пол покрыт плиткой, ваша Честь, и хорошо отшлифован, там были какие-то мокрые следы, но когда мы их увидели, то так и не сообразили, что это за следы, ни Томас Снелл, ни я, ведь я же вам уже говорила, ночь выдалась скверная.

Верховный Судья: Считаю, что с моей стороны комментариев не требуется. Хотя я совсем не уверен в том, что та история, которую нам здесь рассказала эта женщина, правдивая. Теперь давайте решать, что будем делать с этими свидетельскими показаниями.

Генеральный Прокурор: Ваша Честь, здесь, во время судебного разбирательства привели эти показания для того, чтобы показать насколько изменилось поведение подсудимого после исчезновения Анны Кларк. Теперь, настало время услышать мнение присяжных по этому делу, а также пора узнать то, что они скажут о том голосе, который слышали возле гостиницы.

Затем подсудимый задал несколько вопросов не относящихся к делу, вслед за этим пригласили Томаса Снелла, который дал точно такие же показания как и миссис Арскотт, а к ним добавил следующее:

Генеральный Прокурор: Вы общались с подсудимым после того как миссис Арскотт вышла из комнаты?

Томас Снелл: У меня в кармане был пакет.

Генеральный Прокурор: Пакет чего?

Томас Снелл: Пакет табака, сэр, мне очень хотелось набить трубку и закурить. Вдруг я увидел трубку, она лежала на полке над камином. А потому что мой пакет был туго завязан, да еще к тому же я умудрился забыть свой нож для табака дома, эх, жаль, что зубов у меня почти не осталось, чтобы его суметь раскусить как-нибудь…, я же не то, что вы, Ваша Светлость, или кто-нибудь из судей, которые сейчас здесь…

Верховный Судья: Послушайте, что вы несете? Ближе к делу, любезный! Наверное, вы решили, что мы собрались слушать всякую чушь про ваши зубы?

Томас Снелл: Нет, Ваша Честь, ни в коем случае, не дай Бог! Я знаю, Ваша Честь, у вас работы гораздо больше, чем у меня, и зубы тоже гораздо лучше, тут я ничего не говорю.

Верховный Судья: Ну, что это за человек! Правильно, у меня зубы гораздо лучше, чем у вас, и вы это еще лучше узнаете, если будете болтать всякую ерунду.

Томас Снелл: Покорнейше прошу меня извинить, Ваша Честь, дело было так. Я проверил свои карманы и без задней на то мысли спрашиваю господина Мартина дать мне нож, чтобы табачку нарезать. А он посмотрел в одном кармане, потом в другом, ножа нет. Я ему тогда говорю: «Вот беда, обронили, поди, свой нож где-нибудь?» – Он опять шарить по карманам, туда-сюда, туда-сюда, сел, словно аршин проглотил, и как завоет: «О, Боже! – орет, – Я его наверно там обронил». – «Похоже, – говорю, – сэр, у вас его нет. Если он для вас так дорог, – говорю, – тогда понятно прочему вы так орете». – А он, обхватил свою голову руками и, по моему, даже не расслышал того, что я ему сказал. Потом, уже немного погодя, пришла миссис Арскот с кухни.

На вопрос слышал ли он голос возле гостиницы Томас Снелл ответил: – Нет, так как дверь на кухню была плотно заперта, а на улице дул сильный ветер, при этом он сказал, что голос Анны Кларк перепутать с каким-нибудь другим просто невозможно.

Следующим был приглашен мальчик тринадцати лет, звали его Вильям Реддэвэй. После того, как Верховный Судья задал ему несколько безобидных вопросов, главным образом на отвлеченные темы, суду удалось установить то, что Вильяму известно об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Затем он, как и положено, присягнул на Библии и дал показания, рассказав обо всем, что знал, а судьям самим пришлось решать, имеет ли это отношение к совершенному на прошлой неделе преступлению.

Генеральный Прокурор: Мальчик, не бойся, если ты будешь говорить правду, то тебе никто ничего плохо не сделает.

Верховный Судья: Пусть он расскажет нам, как всё было на самом деле. Но помни, мальчик, ты дитя Великого Бога – Бога Неба и Земли, который хранит ключи от Ада. Также помни о том, что мы здесь собрались для того, чтобы выполнить волю нашего Короля, к тому же у нас есть ключи от Ньюгеттской тюрьмы. Знай, что сейчас решается судьба человека, поэтому если ты скажешь неправду и из-за тебя человек это кончит свою жизнь на эшафоте, то станешь ты убийцей в глазах людей. Вследствие чего, призываю тебя говорить правду и только правду.

Генеральный Прокурор: Расскажи судьям всё, что ты знаешь, говори честно и не таясь. Где ты был вечером 23 Мая?

Верховный Судья: Скажи мальчик, а ты знаешь, что такое дни? Ты различаешь дни?

Вильям: Да, Ваша Честь, это был день накануне нашего праздника, я потратил тогда свою монету в шесть пенсов, и произошло это перед Ивановым Днем[257].

Один из Присяжных: Ваша Честь, мы не слышим, что он говорит.

Верховный Судья: Он говорит, что помнит какой день, потому что это произошло накануне праздника и он тогда потратил свой шестипенсовик. Поставьте его на стол. Расскажи, мальчик, где ты был в тот день?

Вильям: Смотрел за коровами в загоне, Ваша Честь.

Мальчик говорил на деревенском диалекте по этой причине Верховный Судья не мог его понять. Спросили у зала, если среди присутствующих кто-нибудь способный понять то, что говорит паренек. Нашелся священник из той же деревни, он как и положено, поклялся говорить правду и помог записать показания, и вот что тот рассказал:

Я был в нашем загоне, это на участке в лесу. Было около шести, я сидел за кустом дрока[258], что растет возле пруда. Оттуда я увидел, как пришел господин Мартин, он шел и всё время оглядывался, а еще у него в руках был какой-то длинный шест. Он остановился совсем не далеко от меня, поэтому мне было всё очень хорошо слышно. Затем он начал шурудить шестом в воде, а я был очень близко к воде, где-то примерно в пяти ярдах, и слышал, как шест наткнулся на что-то, раздался хлюпающий звук, после чего господин Мартин бросил свой шест и сам упал на землю. Мне это показалось странным, он начал кататься, прижав руки к ушам, прошло некоторое время, он всё катался и катался, потом встал на четвереньки и пополз куда-то в сторону.

В суде его спросили, разговаривал ли он с обвиняемым, на что тот ответил, что за день или два до сегодняшнего дня разговаривал. Господин