Мои миры - Салават Шамшутдинов

друг решил воспользоваться порталом, предварительно убрав меня, как ненужную проблему.

— Тебе всё равно не вернуться в свой мир, — проговорил сквозь зубы Манаф, — а значит, с тобой рано или поздно придётся разобраться. Мне или ей, а, может, ещё кому.

— Ты забыл одно, что я не согласен с таким подходом, — ответил Макс. — А сейчас тихонечко вытащишь руку, если не хочешь получить в ней ещё несколько дырок.

Он крепко взял молодого человека за руку и выдернул вилку.

Ещё немного погодя из кармана был извлечён окровавленный приборчик. Пока девушка перебинтовывала руку Манафа, Макс стоял у окна, старательно всматриваясь в городской пейзаж.

— Сколько времени до заката, — неожиданно спросил он.

— Что ты задумал? — спросила Агнесса.

— Неплохо бы прогуляться перед сном, — ответил он и посмотрел на молодого человека.

Всё было, как и прошлый раз. Только на месте Барказа сидел Манаф. Автомобиль быстро домчал их по знакомой дороге и припарковался точно в том же месте. Поход по полю также не доставил особого удовольствия. Присутствовало небольшое ощущение дежавю. Агнесса вызвала портал, нажав несколько кнопок на приборчике Манафа. Макс втолкнул молодого человека в светящийся контур. Единственное, что успел попросить Манаф:

— Может, коммуникатор всё же вернёте?

— Прощай, — ответил Макс и повернулся к девушке, — давай, жми.

Фиолетовое свечение поглотило молодого человека и погасло. Всё прошло просто и прозаично.

— Ладно, — поёжившись, сказала Агнесса, — холодновато. Пора домой. Смотри, снег пошёл.

И действительно, снежинки кружились вокруг них, сначала медленно, затем всё быстрее. Постепенно снежинки превратились в хлопья.

— Пойдём скорее, — сказал Макс, но не смог сдвинуться с места.

Снегопад постепенно превратился в пургу, залепляя глаза, залезая в нос. Макс почувствовал, что растворяется в снегу.

На глазах у Агнессы снежные хлопья облепили Макса, закружились вокруг него и вдруг неожиданно распались. Макса не было. Снегопад закончился также неожиданно, как и начался.

Глава 12

Макс очнулся лежащим у подножия трона. Он ещё чувствовал, как на лице, покалывая, таяли снежинки. Глубокое небо, навечно связанное астероидным кольцом, светилось отражённым светом. И вот вокруг, словно старый позабытый сон. Огромный тронный зал, наполненный воинами обоего пола. На троне по-прежнему сидел седовласый мужчина, а рядом стоял визирь. Макс даже почувствовал неприятное ощущение в спине, там, где его прокололо копьё. Голова гудела, но Макс всё-таки смог заметить, что при всей схожести, обстановка изменилась. Словно кто-то нажал кнопку «пауза» и толпа, теснившаяся на лестнице, замерла.

Ако, восседая на троне, долгим взглядом смерил Макса, а затем спросил своего визиря:

— И что теперь? Ты наигрался?

— Не думал, что он так легко адаптируется, — разочарованно проговорил тот.

— Так, давай заканчивать, — Ако встал и зашёл за трон. Кнему отправился следом, и трон вдруг исчез.

Макс удивился не исчезновению, а своему спокойствию. Мир снова рушился, и он прекрасно осознавал это. В голове всплывали одна за другой картины, вроде никак не связанные друг с другом, кроме того, что все были связаны с ним. Похождения с Барказом перекрывали картины с доком. Манаф накладывался на непонятную деревню, и всё перекрывал снеговорот. А во рту был привкус то ли водорослей, или словно кошки нагадили. Состояние как после тяжёлого похмелья. Он остался один в огромном зале, если не считать замерших воинов, больше теперь похожих на терракотовую армию. Сам их вид наводил страх, но обездвиженные, они вообще наводили ужас. В отличие от них звёзды на гобеленах засверкали живым огнём. Тканая синева обрела глубину, и Макс оказался на каменистом плато среди таинственных фигур под бездонным небом Вселенной. Мириады звёзд дружелюбно подмигивали ему, согревая своим теплом.

Ако и Кнему находились в комнате с пультом управления, а зал и все кто там находились, остались на экранах многочисленных мониторов.

— Может, ещё попробуем? — не унимался Кнему.

— Всё! Хватит твоих развлечений. Не думаю, что они остались незамеченными. Или ты думаешь, что ОН долго будет терпеть твоё самоуправство и моё попустительство? — проговорил Ако.

— Честно говоря, я думаю, что ЕМУ всё равно, — ухмыльнулся молодой человек. — У НЕГО забот и без нас хватает.

— Я сказал, хватит… — твёрдым голосом сказал Ако. — Пора стереть всё лишнее.

— Стереть? — переспросил Кнему. — Всех? И этого?

— Да, — ответил седой. — И всех, кто связан с ним.

— Их-то зачем? — удивился молодой человек. — Потом придётся новых набирать, обучать.

— Всех! — и Ако зло посмотрел на Кнему.

— Что ж стереть, значит, стереть, — вздохнул тот и стал набирать на клавиатуре команды.

Но на экранах ничего не менялось. Кнему взглянул на Ако и снова стал набирать коды, но все усилия были тщетны. На лбу выступила испарина. Кнему продолжал стучать по клавишам. Ако раздраженно следил за его работой:

— Зря я потакал твоим слабостям.

— Должно получиться, — сказал помощник. — Но ведь должно получиться!

— Заканчивай уж… — и в ужасе осмотрел комнату.

— Не могу! — запаниковал Кнему. — Но это же невозможно…

— Возможно, — побледневший Ако обречённо посмотрел вокруг. Стены замерцали, словно картинка на испорченном мониторе. Стали бледнеть и постепенно исчезать. Потолок побледнел и полностью растворился, открывая вид на огромное, усыпанное звёздами небо. При всей своей черноте небосвод казался белым от количества звёзд. Млечный Путь, словно огромная бенгальская свеча, исторгал из себя мириады звёзд, которые, в свою очередь, рассыпаясь слепящими искрами, растворялись среди бесконечного числа галактик.

Единственное, что портило картину огромного космического костра, это туманность, закрывающая ядро Млечного Пути. Именно туда и был устремлён полный ужаса взгляд операторов. И не зря. Туманность начала бледнеть. Вместе с ней начали бледнеть и лица Кнема и Ако.

— Доигрались, — проговорил старший.

— Но!.. Но, как же?… Из-за химеры… из-за марионеток… почему? — бормотал побелевшими от ужаса губами модератор.

Свет ядра становился всё ярче. Было ощущение, словно кто-то скидывает постепенно один за другим покровы, затеняющие сам источник. То, что последним увидели операторы, было око, смотревшее на них из ядра галактики.

Макс сидел в небольшом ресторанчике и пил молочный улун, зелёный чай, который так напоминал о детстве. Теплоход, оглушая гуляющих в парке, не спеша скользил по поверхности реки Мойки. Деревья в парке плавно входили в осень, постепенно окрашиваясь и разноцветьем листвы, и прекрасными пушкинскими словами: «волшебная пора». Пора и правда была волшебной. Природа сказочно расцветала, стараясь показать себя во всей красе перед тем, как перейти к другим строкам незабвенного Александра Сергеича: «природы увяданье». Она, словно женщина на пике своей красы. Зная наперёд, что дальше ей уже не удержать того величия, старается показать себя так, чтобы у всех, кто видел — перехватило дух. Чтобы все её запомнили именно такой.

Невдалеке красовался