Слониха-пациентка - Дэвид Тейлор

ее рядом с оставшимся в своей клетке самцом. При всем том состоянии слабости, в котором она находилась, она-таки захныкала, понимая, что оказалась рядом с таким забиякой, но тут же успокоилась, когда я крепко схватил его за ребра, давая понять, что на сей раз он в драку не полезет. Должно быть, ее поразило, что этот детина не оторвал мне руку за мою наглость. Системы пластиковых мешочков и трубок, используемых для переливания крови, у меня в сумке не нашлось — значит, придется импровизировать. Я всегда ношу с собой несколько больших 50-миллилитровых стерильных шприцев — вот они-то мне сейчас и понадобятся. Сначала я ввел самцу дополнительную дозу кетамина, чтобы он подольше не выходил из состояния анестезии, вставил каннулу в вену руки пациентки и тщательно закрепил эластопластом.

Пальмони крепко держал ее руку, пока я медленно брал у донора пятьдесят кубиков крови. Наполнив шприц, я соединил его с каннулой у Сары и начал медленно нажимать на поршень. Кровь вливалась быстрее, чем при обычном переливании от донора к пациенту. Теперь мне нужно было пронаблюдать за первыми признаками изменений у Сары, которые могли бы служить указанием на негативную реакцию ее организма на донорскую кровь. Ничего такого. Опустошив один шприц, я начал наполнять следующий. Сара лежала, терпеливо наблюдая за мной, иногда мигая мертвенно-бледными веками, прикрывавшими ее карие, цвета каштана, глаза. Дело тянулось мучительно долго. От постоянных нажатий на поршень у меня заныл большой палец. 100 кубиков… 150… 200… 250… Я решил остановиться на 350 кубиках — это внушит надежду, что пойдет на пользу пациенту и в то же время вполне безопасно для донора. За те долгие почти полтора часа, что длилась операция, я еще дважды вводил самцу анестезирующее вещество. Ну, слава Богу, все закончилось — просто чудо, что каннула ни разу не закупорилась свернувшейся кровью. Замечательнее всего было то, что Сара не выказала никакой негативной реакции на переливание, а ее морда и десны были теперь куда менее бледны. Я отнес ее обратно в клетку. «Ну, даст Бог, оклемается, — подумал я, — но ради чего? Какое будущее ждет ее?» Если вы думаете, что я был окрылен очевидным успехом операции, то заблуждаетесь. Не было ли все это попросту бесполезной тратой времени? Только продлил жизнь в горести и лишениях.

Но времени на дальнейшие размышления у меня не было. Меня ждали другие пациенты — все оставшиеся шимпанзе, кроме самца. В течение последующих двух часов я выстукивал обезьян одну задругой, без устали работал скальпелем, иглами, хирургическими щипцами и ножницами — вырезал опухоли и омертвевшие ткани, удалял зубы, прочищал язвы и очаги хронической инфекции. Слепой шимпанзе я ничем помочь не мог. Мой коллега, выдающийся ветеринарный хирург-офтальмолог Кейт Барнетт, который при моем и моих партнеров участии удалил немало катаракт у экзотических животных — от морских львов до тигров-альбиносов, — находился далеко отсюда, в Ньюмаркете.

Итак, я сделал все, что мог. Дело было к полуночи, и я чувствовал себя совершенно выдохшимся. Мы покинули обезьяний фургон и направились проведать остальных животных. Судьба уготовила мне еще целую кучу неприятных сюрпризов. В загоне размером со стол для бильярда находились два жирафа. Одного из них я накануне видел на манеже и теперь ясно разглядел причину его хромоты: у него была запущенная болезнь бедра. У другого на окороках красовалась опухоль размером с дыню — возможно, киста. Ржавый железный трейлер служил обиталищем взрослого гиппопотама, страдавшего недугом кожи. Все, как один, цирковые кони непрерывно кашляли, и у них текло из носа.

— Конский грипп, — заключил я.

— Да что вы, доктор! Все пыль с этой чертовой свалки! — ответил Пальмони.

Затем я направился ко львам — шкуры у всех были попорчены пятнами стригущего лишая. Да что там львы, у всех троих клоунов на запястьях и груди тоже обнаружились типичные для этого заболевания язвы! На жердочке в конском шатре, издавая пронзительные крики, сидела словно ощипанная для жарки, но тем не менее живая птица. Некогда это был золотисто-голубой ара, теперь его следовало бы переквалифицировать в голого ара. Он потерял все свои перья хвоста и тела, а еще сохранившая красоту голова нелепо выглядела на розовом, истощенном до прозрачности туловище. Тот факт, что собачки-футболисты выглядели как огурчики, был мне слабым утешением.

— Уж такая у них судьба, — сказал Пальмони, когда мы завершили инспекционный тур. — Они моему папе как дети родные. Все они члены нашей семьи.

Мы отправились в фургон Пальмони-старшего обедать, после чего меня услужливо довезли до гостиницы.

На следующее утро Луиджи и Сара выглядели значительно лучше, чем накануне, и я посвятил это утро тому, что давал советы по лечению других животных. В идеале каждому такому цирку полагалось бы иметь штатного ветеринара, путешествующего вместе с цирком; что до работы, то ее будет более чем достаточно. Но это из разряда несбыточной фантазии, хотя был такой случай, что выпускник Кембриджа, который студентом проходил у меня практику, год-другой постранствовал с цирком Чипперфилда, совмещая обязанности штатного ветеринара и инспектора манежа. Самое большее, на что я мог рассчитывать в таких условиях, что они будут время от времени звонить мне и докладывать, как идут дела. А так впечатление осталось удручающее.

После завтрака — макароны с пармезаном — Пальмони-младший отвез меня в Афинский аэропорт. Но перед тем как нам расстаться, он неожиданно вспомнил кое о чем:

— Доктор, я забыл вам сказать. Сегодня к нам в цирк прибудут морские львы.

— Вы берете их напрокат?

— Нет, покупаем. У Бенвенутти, торговца из Италии. Три штуки сразу.

— Что за морские львы?

— Не знаю.

— Ну, калифорнийские или южноамериканские?

— Не знаю. По-моему, из Южной Африки.

Значит, речь идет о южноафриканских морских котиках. Милые на взгляд создания, но больно кусачие и трудные в обращении.

— Кто будет заботиться о них в цирке?

— Мой дядя Сандро и его жена Мария. Канатоходцы, которых вы видели вчера вечером. Стареют, вот и решили сменить занятие на что-нибудь — как это… — физически не столь сложное.

— У них есть опыт работы с морскими львами?

— Нет, доктор. Они забыли расспросить вас там, в Халкисе. Чем их кормят? Как их держат, в соленой или пресной воде? Все в таком духе.

У меня помутнело в голове. Если стареющая цирковая пара вздумала заняться животными — пожалуйста, берите собак, голубей, а комический номер с осликом будет еще лучше. Но морские котики?! Нет, нет, и еще раз нет!

— А где вы собираетесь их разместить?

— Сандро готовит под них фургон.