Каштановый человечек - Сорен Свейструп

– All passengers seated![43]

Бортпроводники укладывают на багажные полки последние вещи из ручной клади пассажиров, а стюард вешает телефонную трубку на стенку возле кабины пилотов.

Однако оказывается, что фото с голой женщиной в ванной комнате открывает целую серию фото убитых в той же местности и в то же время, а именно на острове Мён 31 октября 1989 года. Подросток и девочка его возраста убиты на кухне. Парень полулежит, прислонясь к печке, а девушка склонилась над столом, и голова ее покоится в тарелке с овсяными хлопьями – у обоих огнестрельные ранения. Хесс переходит к следующему снимку и, к своему удивлению, видит, что очередной жертвой преступника стал пожилой полицейский. Он лежит на полу подвального помещения, и, судя по ранам на лице, также убит топором. Фотография с полицейским оказывается последней в серии, и Хесс уже собирается вернуться к женщине в ванной комнате, как вдруг его внимание привлекают цифры в скобках сбоку от фото – (37). И до него доходит, что айтишник таким образом подсказывает ему, сколько раз Линус Беккер просматривал именно это фото.

– Выключите все электронные приборы. Спасибо!

Хесс кивает в знак того, что понял стюарда, и тот движется дальше, предупреждая других пассажиров о том же. Да, но почему же Линус Беккер смотрел фотографию с убитым полицейским целых тридцать семь раз? Ведь вроде бы его в первую очередь интересовали женщины. Хесс быстро просматривает другие фото, теперь обращая внимание на проставленные у каждого из них айтишником цифры в скобках. Ни одна из прочих фотографий не удостоилась такого количества просмотров. Даже фото с женщиной в ванной комнате Беккер просматривал лишь шестнадцать раз. Хесс чувствует, что у него засосало под ложечкой. Что же все-таки такого важного увидел Линус Беккер на фотографии с убитым полицейским на полу подвала? Он старается прогнать от себя мысль, что айтишник просто-напросто ошибся. Краем глаза Марк замечает, что бортпроводник возвращается, и проклинает слишком маленький экран и свои трясущиеся с похмелья руки, едва слушающиеся его, когда он пытается укрупнить снимок, чтобы разглядеть детали, которые он, возможно, упустил. Но нет, все напрасно, и через мгновение увеличенные пиксели распадаются на какие-то клетчатые картинки, которые никоим образом не дают ответа на вопрос, чем до такой степени увлекло это фото Линуса Беккера.

– Так, всё. Пожалуйста, отключите! Благодарю!

Стюард на сей раз не отходит от него. Хесс уже готов сдаться, как вдруг, проведя случайно пальцем по экрану, он переводит картинку в вертикальное положение, и в фокусе оказываются полки над телом полицейского. Хесс замирает. Сначала он никак не может сообразить, что же изображено на заднем плане, но потом ему удается укрупнить фото – и время внезапно прекращает свой бег.

На стене подвала, прямо над телом убитого полицейского, висят три неровные полки. И все они заставлены сделанными детскими руками каштановыми фигурками: каштановыми человечками, кавалерами и дамами, и каштановыми зверушками. Они стоят молча, с пустыми глазами, точно маленькие солдатики, и все вместе составляют впечатляющую армию изгоев.

Шок парализует Хесса. Сам не ведая, по какой причине, он сразу же догадывается, что именно из-за этих фигурок Линус Беккер просмотрел фото с полицейским тридцать семь раз. Он замечает, что лайнер уже пришел в движение, и, несмотря на протесты бортпроводника, направляется к кабине пилотов.

Зал ожидания для пассажиров бизнес-класса в Копенгагенском аэропорту, где пахнет духами и одеколонами всех мастей, свежесваренным кофе и свежей же выпечкой, почти совсем безлюден. Тем не менее Хессу понадобилось минут пять на переговоры с дежурной возле входа. У нее прекрасной лепки молодое лицо, она улыбается и кивает ему дружелюбно – и все же явно сомневается, что человек такого вида и поведения может быть полицейским. Марк тычет ей в глаза свой служебный жетон и пытается объяснить, что у него важное дело. Но только когда призванный ею на помощь агент безопасности – судя по внешности, сомалиец, – подтверждает его личность, девушка решает смилостивиться и пропустить Хесса в священные палаты. Тот сразу же направляется к выставленным в конце зала в распоряжение посетителей трем мониторам с клавиатурой. Немногочисленные гости, уткнувшись в смартфоны, поглощают постный бранч за круглыми столиками. Так что нет никаких сомнений, что высокие барные стулья перед мониторами могут быть заняты разве что ребятишками, которых родители изредка тащат с собой в деловую поездку. Хесс садится за один из мониторов и на чем свет стоит костерит про себя слишком медленно работающую систему кибербезопасности Европола, пока не добирается до своего почтового ящика. Он знает, что сегодня есть еще несколько вылетов в Бухарест, пусть даже и с промежуточной посадкой в какой-нибудь германской дыре. Хотя, конечно, опоздание в любом случае вызовет у Фрайманна неудовольствие, если слух о нем достигнет его ушей. Тем не менее Хесс чувствует, что выбора у него нет.

Кликнув соответствующий файл, он видит на экране каштановых человечков – и тут же забывает о своем прямом начальнике. На большом мониторе безмолвные фигурки производят еще более гнетущее впечатление, но все же ему по-прежнему невдомек, какое значение имеет его находка. Линус Беккер выделял эту фотографию среди всех прочих и считал ее необычайно ценной для себя. Лишь такой вывод Марк мог сделать, основываясь на том, что Беккер просмотрел фото с убитым мужчиной целых тридцать семь раз, хотя обычно отдавал предпочтение фотографиям с убитыми женщинами. Но почему Линус так ценил именно это фото? Когда он в свое время наткнулся на него в результате своей хакерской атаки на архив экспертно-криминалистического отдела, СМИ ничего не сообщали об убийце, лишавшем жизни женщин и оставлявшем на месте преступления каштановые фигурки. Этим прославился изверг, орудовавший в последние недели, а его не было и в помине, когда Беккер заинтересовался армией самодельных фигурок. В этом свете совершенно непонятно, что же все-таки привлекло к ним внимание Линуса. А в том, что того заинтересовали именно каштановые фигурки, сомнений у Хесса нет никаких.

Сначала ему приходит на ум, что Беккер увлекся этим фото по прочтении документов из дела о преступлении на Мёне в 1989 году. Полицейский отчет, не исключено, мог бы прояснить, почему у него возника идея возвращаться к фотографии снова и снова. К примеру, он мог узнать в жертвах знакомых или место преступления, или еще нечто подобное, что побудило его столь скрупулезно изучать фото с убитым полицейским. Но ведь в похищенном Беккером файле лишь фотографии, никаких пояснительных документов нет. Ни по мёнскому делу, ни по каким другим. Архив мест преступлений содержит только фотоматериалы с этих мест, и ничего иного. Следственные документы хранятся в других цифровых архивах, и, насколько помнит Хесс, по делу Линуса Беккера доказано, что он сумел проникнуть лишь в архив фотоматериалов с мест преступлений, которые якобы вызывали у него сексуальное возбуждение.

Все так, но размышления эти не показывают Хессу выход из тупика. Он снова чувствует симптомы похмелья и уже жалеет, что, словно полоумный, заколотил кулаками в кабину и вынудил немецкоязычного пилота выпустить его из самолета, уже готового взять курс на Бухарест. Причем точно по расписанию. Хесс поднимает взгляд на табло, где указаны рейсы, которыми он может покинуть Данию, но видит только лицо Линуса Беккера и еще слышит его саркастический хохот. Он решает возобновить просмотр. Начинает с самого начала и снова проглядывает весь этот жуткий сборник фотографий с мест жестоких убийств. Один снимок сменяет другой, и каждый следующий превосходит предыдущий по степени жестокости преступников и страданий их жертв. И все же ни один из них не дает ответ на вопрос, что же такого занимательного находил в этих фото Линус Беккер. Хессу представляется, что ответить может лишь человек с воспаленным воображением. Что-то, на что только такой извращенец, как Линус Беккер, мог обратить внимание. И вдруг Хесса осеняет. Он догадывается, что именно так привлекало Беккера еще до того, как видит само фото. Потому как это самое страшное, что он может себе представить. И одновременно совершенно непостижимо, как Линус Беккер от этого может прийти в состояние экзальтации.