Каштановый человечек - Сорен Свейструп

– Каштан – он ведь не просто каштан, и всё. Их несколько разных видов. Так к какому виду относятся те?

– Ну так, навскидку, я тебе не скажу.

– Это конский каштан?

– Какие-то странные вопросы ты задаешь… Что там стряслось?

– Может, и ничего. Но если ты не помнишь, может, в вашем отчете есть?

– Совершенно в этом уверен, но мне…

– Генц, я бы не спрашивала, если б это не было так важно.

Эксперт смотрит на нее с недоумением, но, глубоко вздохнув, все же садится в кресло перед большим монитором. Спустя секунду он входит в систему, и Тули́н получает возможность следить за его манипуляциями на висящем над ним на стене экране. Генц находит папку, листает страницы пронумерованных отчетов и дважды кликает мышкой. Цифр в аналитических записках немерено, но ему известно, где и что искать, и он останавливается на части, озаглавленной «Виды и происхождение».

– В первом случае, то есть в деле Лауры Кьер, отпечатки оставлены на съедобном каштане. Если точнее, на так называемом Castanea sativa x Castanea crenata[45].

– А что с остальными?

Генц на мгновение задерживает на ней взгляд, будто хочет сказать, что шутить ему недосуг.

– Давай-давай, это важно!

Эксперт перелистывает свою электронную книжку дальше, дважды кликает еще один отчет и повторяет ту же процедуру с третьим. Когда он заканчивает, Тули́н видит ответ еще до того, как он громко объявляет:

– В других случаях результат тот же: Castanea sativa x Castanea crenata. Довольна?

– Ты уверен? Никаких сомнений?

– Тули́н, эту часть экспертизы выполняли мои помощники, так что гарантий я дать не…

– Но ведь твои помощники вряд ли могли ошибиться во всех трех случаях?

– Нет, наверняка нет. Но все-таки ребята не специалисты по каштанам, так что они, скорее всего, как и обычно, разыскали какого-нибудь эксперта, который и подтвердил их выводы. Так, может, все-таки расскажешь, что все это значит?

Тули́н долго молчит. В такси она воспользовалась мобильником дважды. Сперва позвонила Генцу, а потом – Стиину Хартунгу. Последний ответил мертвым голосом. Испытывая уколы совести, Найя попросила прощения за беспокойство и объяснила, что заканчивает отчет, и ей надо только уточнить, какого вида каштан растет у них в саду, из плодов которого Кристине и ее подружка изготавливали фигурки. У Стиина Хартунга не было сил удивляться ее вопросу, и когда она добавила, что это пустая формальность, он ответил, не вдаваясь в подробности: в саду у них растет огромный конский каштан.

– Это значит, что у нас проблема. Придется немедленно связаться с этим экспертом.

Пространство между «Красными воротами»[46] и «Домом Петера Липса»[47] в Дюрехавене покрыто свежевыпавшим снегом. Роза Хартунг предпочитает бежать по тропинке, покрытой гравием, а не по асфальтированной дорожке, по такой погоде скользкой, как лед. Она добегает до ее конца, откуда открывается вид на опустелые и напоминающие привидения аттракционы «Баккена», и поворачивает направо, на тропку, вьющуюся под кронами деревьев и по этой причине еще не тронутую снегом. Ноги ее отказываются продолжать бег, но воздух свеж и холоден, и, преодолевая болевые ощущения, она бежит дальше в надежде, что моцион позволит ей выйти из депрессии.

Уже дней десять Роза практически не покидала их дом на Внешнем Эстербро. Все силы, которые она собрала в себе перед возобновлением министерской карьеры, испарились, когда пришло понимание, что надежды вновь увидеть Кристине живой в действительности не имеют под собой оснований. Все вокруг сделалось серым и бессмысленным, как оно уже и было бо́льшую часть прошлой зимы и весны. Фогель, Лю и Энгелльс проявляли о ней заботу, призывали приехать в министерство, но их уговоры не действовали. Роза оставалась дома, и, что бы они там ни говорили, она знала, что дни ее как политика сочтены. Да, и премьер, и министр юстиции публично выступали в ее поддержку, но в кулуарах ни у кого не оставалось сомнений, что роль Розы в жизни партии осталась в прошлом. Утечет в речке еще немножко водицы, и Хартунг покинет передовые партийные ряды – или по причине разногласий с премьером, или из-за ее нестабильного психического состояния. Но все это стало ей совершенно безразлично.

К горю же своему остаться равнодушной Роза, разумеется, не могла. Сегодня утром она посетила психиатра, и тот посоветовал ей возобновить прием антидепрессантов. Поэтому по возвращении домой она и заставила себя надеть спортивный костюм. Вообще-то говоря, у нее вошло в привычку бегать в послеобеденное время, когда она работала дома. Но сегодня Роза вышла на пробежку прежде всего в надежде, что выработанные из-за физической нагрузки эндорфины хотя бы чуть-чуть подымут ей настроение и придадут сил, необходимых для того, чтобы обойтись без таблеток.

Нашелся и еще один повод покинуть дом. Как раз в это время должны были приехать грузчики и увезти вещи Кристине. После консультации у психиатра она сдалась и решила последовать его совету: отдать их, чтобы раз и навсегда расстаться с прошлым. Этот символический поступок, по словам врача, поможет ей жить дальше. Поэтому Роза позвонила на фирму по перевозке вещей и показала домработнице, что именно грузчикам следует забрать из комнаты Кристине: четыре большие коробки с одеждой и обувью, а также письменный стол и кровать, на которой она так любила сидеть. Хартунг дала Элис номер отделения «Голубого креста»[48] на Нордре Фрихаунсгаде и попросила предупредить их о скором приезде грузчиков с вещами, а сама отправилась на машине в Дюрехавен.

По дороге она думала позвонить Стиину и рассказать о своем решении, но так и не набралась мужества. Они больше почти не разговаривали. Начальник убойного отдела все изложил четко и ясно, но Стиин продолжал цепляться за свою надежду, что было уже сверх всяких ее сил. Он отказался подписывать бумаги о признании Кристине умершей, хотя сам же и просил адвоката подготовить и прислать документы. Розу муж в свои поиски не посвящал, но она знала, что Стиин ходит по домам в кварталах, где Кристине могла оказаться в день своего исчезновения. Об этом рассказал ей партнер мужа Бьярке. Взволнованным голосом он поведал Розе, что стол Стиина все так же завален схемами канализационных ходов, коттеджных поселков и дорог. Каждый день в первой его половине он покидает свое рабочее место, не сообщая, куда и с какой целью отправляется. И вот вчера Бьярке поехал за ним и увидел, как Стиин без устали обходит дома в поселке возле спортзала. Правда, он, наверное, пожалел, что позвонил ей, так как Роза выслушала его с полнейшим безразличием. Поиски Стиина были абсолютно бессмысленны, но пусть его. Им, безусловно, нужно сплотиться и вместе думать о Густаве, но прямо сейчас сподобиться на это они не были готовы.