Сознание за пределами жизни. Наука о жизни после смерти - Пим ван Ломмель

После рассказа о теоретических аспектах сознания и мозга в предыдущих главах, изложив научные взгляды на различные проявления нелокального сознания, я хочу вновь обратиться к некоторым следствиям ОСО и нелокального сознания в связи с этическими, медицинскими и социальными проблемами нашего преимущественно материалистского западного общества. Если сущность нашего бесконечного сознания в самом деле предвосхищает наше рождение и наше тело и если она переживает смерть независимо от нашего тела в нелокальном пространстве, где время и расстояние не играют роли, значит, у нашего сознания нет ни начала, ни конца.

Эта мысль вызвала у меня за последние двадцать лет множество головоломных вопросов. Поэтому я хотел бы посвятить следующие разделы нескольким глубоким и порой эмоциональным вопросам о коме, умирании и смерти, – вопросам, которыми я задавался сам и слышал от других за годы, прошедшие после публикации результатов нашего нидерландского исследования в журнале The Lancet в 2001 году и моей книги «Бесконечное сознание» (Eindeloos bewustzijn) в 2007 году. Такие вопросы я слышал в том числе и на многочисленных сессиях вопросов и ответов после лекций по ОСО, прочитанных мною за последние двадцать лет.

Широкое распространение сведений о расширенном и ясном сознании в периоды бессознательности, вызванные потерей функций мозга, могут побудить нас изменить наши представления не только о взаимосвязи сознания и работы мозга, но и о жизни и смерти в целом. Возможно, в настоящее время большинство людей по-прежнему убеждено, что смерть – конец всему, потому что они никогда не слышали или не читали об ОСО. Я сам раньше верил, что смерть – это конец. Но после многолетних критических исследований ОСО по рассказам его носителей, после тщательного изучения современных знаний о работе мозга, сознании и некоторых базовых принципах квантовой физики мои представления кардинально преобразились. Как врач и исследователь, я счел наиболее значительным вывод, сделанный одним из носителей ОСО: «Смерть оказалась не смертью». В настоящее время я считаю целостность нашего сознания после смерти нашего физического тела вполне реальной возможностью.

Вопросы, которые мне задают, обычно вызваны личным опытом или опытом и рассказами друзей и родных, чаще всего они касаются содержания или следствий ОСО, а также интуитивной чувствительности, о заметном обострении которой часто сообщают после ОСО. Кроме того, часто возникают вопросы о видениях на смертном одре и контакте с умершими родственниками – о так называемом посмертном опыте. Люди также упоминают о том, что происходило, когда они пытались обсудить свой ОСО с врачами, медсестрами или родными. Они испытывали огромное облегчение, получая наконец возможность обсудить свой зачастую глубокий опыт и получить ответы на вопросы, которые никогда раньше не решались задавать, боясь, что их отвергнут или высмеют. Аналогично, коллеги-врачи и ученые нередко спрашивают меня либо при личной встрече, либо в письмах, почему ОСО не может объясняться острым дефицитом кислорода или почему мы настолько уверены в полной потере всех функций мозга во время остановки сердца. Большинство этих вопросов уже подробно рассматривалось в предыдущих главах, так что я не буду повторять их здесь.

В этой главе я хочу сосредоточить внимание на следующих трех вопросах: (1) Почему медицинское и научное сообщество так активно препятствует исследованиям причины и содержания ОСО? (2) Если целостность сознания действительно существует, возвращается ли это бесконечное и нелокальное сознание в другое тело? (3) Орган для трансплантации не изымается до тех пор, пока не объявлена смерть мозга у донора. В чем же заключается разница между комой и смертью мозга, и равнозначна ли смерть мозга смерти?

Меня часто спрашивают, почему научное и медицинское сообщества так решительно противостоят исследованию причин и содержания ОСО и почему эта тема привлекает так мало внимания в научных журналах. Иногда сами спрашивающие высказываются весьма критически.

Исследования ОСО и других проявлений нелокального сознания, которые не может объяснить современная западная наука, часто встречают насмешками и эмоциональной реакцией, относятся к ним с предубеждением или отвергают. Реакция врачей и других ученых на околосмертный опыт сформирована преимущественно их представлениями о жизни и смерти, а те, в свою очередь, – их религиозной или духовной предысторией или ее отсутствием.

Следовательно, полезно было бы задуматься о том, что нам известно об ученых и их религиозных убеждениях. Опросы показали, что, в отличие от населения в целом, большинство ученых не слишком интересуются религией или возможностью бессмертия. В то время как 91 % населения США верит в Бога или в ту или иную форму загробной жизни личности, недавний опрос более тысячи американских врачей выявил такие цифры, как 76 % верующих в Бога и 59 % верующих в загробную жизнь личности. Однако статья в Nature указывает, что лишь 39 % ученых считают себя религиозными, а 61 % – либо нерелигиозными, либо агностиками. Сравнение с аналогичным опросом, проведенным в 1914 году, показывает, что этот процент неверующих остается постоянным на протяжении более чем восьмидесяти лет. Еще примечательнее то, что другая статья в Nature утверждает: лишь 7 % наиболее выдающихся и влиятельных ученых, все до единого члены Национальной академии наук США, называют себя религиозными или духовными людьми. Это означает, что 93 % ведущих ученых современности отвергает любую форму религии или духовности, между тем в 1914 году доля религиозных людей среди ведущих ученых все еще составляла 28 %, а 35 % верили в загробную жизнь личности [1].

Если наше сознание отрицает возможность Бога или бессмертия, наши предвзятые представления о жизни и смерти станут определяться тем же сознанием. Следовательно, вполне вероятно, что мнения в этих вопросах так и будут расходиться. Влияние известных ведущих ученых ни в коем случае не следует недооценивать, так как они зачастую занимают высокие посты в национальных и международных научных консультативных комиссиях, участвуют в работе редакционных коллегий крупных научных журналов, где определяют, будет ли опубликована та или иная статья. Однако опрос указывает, что их мнение не является репрезентативным для всех ученых, в особенности врачей.

От личного мнения ученых зависит, получат ли новые идеи распространение в науке, будут ли опубликованы статьи о новых или прогрессивных догадках. Научные исследования ОСО делают акцент на ограничениях современных медицинских и нейрофизиологических представлений о различных аспектах человеческого сознания и взаимосвязи между сознанием, воспоминаниями и мозгом. Мнение, согласно которому сознание является продуктом сугубо неврологических процессов в мозге, остается наиболее распространенной гипотезой. Если новые представления не вписываются в общепринятую материалистскую парадигму, многие ученые воспринимают их как угрозу. Поэтому неудивительно, что эмпирические исследования, открывающие новые феномены или факты, не согласующиеся с преобладающей научной парадигмой, обычно отвергаются, замалчиваются или даже высмеиваются. История науки изобилует подобными примерами. Новые идеи редко принимают с воодушевлением: поначалу они всегда вызывают сопротивление.