Где бы ты ни скрывалась - Элизабет Хейнс

Кэролин уже ждала меня в комнате:

— Ну что, готова к третьему раунду?

— Ага.

— А ты как? Нормально? — Она пристально вгляделась в мое лицо.

— Голова болит, — промямлила я, — все-таки утомительно целый день так напрягаться.

— Когда я привела этого… Ньюэлла, я думала, ты грохнешься в обморок. Ты вся побелела, как будто призрак увидела.

Я постаралась бодро ей улыбнуться и отравилась за следующим кандидатом.

После последнего собеседования мы с Кэролин позволили себе сделать перерыв перед совещанием, на котором предстояло обсудить кандидатов: надо было решить, кого брать на работу, а кому отказать.

Я вышла на улицу глотнуть свежего воздуха — боль продолжала стучать в висках. Таблетки совсем не помогли. Я включила телефон, и через пару секунд он подал сигнал о том, что мне пришло сообщение. Я набрала номер голосовой почты.

— Э-э-э… привет, это Сандра Лойдс из полицейского отделения Кэмдена. Сообщение для Кэти Бейли. Просто хотела вам передать, что я связалась с ребятами в Ланкастере. Они обещали послать кого-нибудь проверить, на месте ли мистер Брайтман. Пока мне никто не звонил, но, как только у меня будут новости, я вам сообщу. Ну все, пока.

Все бессмысленно — пока они пошлют туда кого-нибудь, Ли успеет добраться до дому. Я медленно двинулась через парковку назад, запрокинув голову и прищурившись из-за яркого солнца. Интересно, Стюарт уже вернулся с работы? В кармане затрезвонил телефон.

— Слушаю!

— Кэти, это Сандра Лойдс. Вы получили мое сообщение?

— Да, спасибо. У вас есть новости?

— Только что позвонили коллеги из Ланкастера. Дома у него никого не оказалось, но соседка, с которой они разговаривали, сказала, что видела его вчера и что он ничего не говорил о том, что собирается ехать в Лондон. Вы уверены, что видели именно его?

И что мне было отвечать? Нет, я не дала бы голову на отсечение, но, вообще-то, я в своем уме, галлюцинациями пока не страдаю.

— Не на сто процентов.

— Мне кажется, это очень маловероятно. Да и откуда ему знать, что вы в Лондоне? Разве он знает, где вы работаете?

— Мне бы очень хотелось верить, что нет.

— Понимаете, у него нет ограничений в передвижении, в принципе он имеет право ездить, куда ему заблагорассудится. Коллеги из Ланкастера сказали, что присмотрят за ним, но они не в силах слишком явно давить — он может привлечь их за вмешательство в частную жизнь. Пока он не совершил ничего, что заслуживало бы нового ордера.

— Он едва меня не убил, — тихо сказала я.

Голос Сандры Лойдс стал еще более профессионально участливым:

— Конечно, но ведь это было давно. Он мог раскаяться, измениться, такое случается сплошь и рядом. Но вы не волнуйтесь, ребята будут за ним следить.

— Хорошо, — покорно пробормотала я. — Большое спасибо.

А чего удивляться? Мне не поверили тогда, не поверят и сейчас. Что ж, если и вправду Ли честно трудится в Ланкастере, значит я все же страдаю исключительно натуралистичными галлюцинациями. Придется привыкнуть и к ним, ну и постараться как можно скорее выздороветь. В душе я уже не сомневалась, что это он, но как мне убедить полицию, что Ли Брайтман и не думал меняться. Чтобы садист вдруг стал паинькой?..

Так что же делать? Придется ждать, пока он не решит открыть карты, а потом сыграть в его игру.

Когда я вернулась в офис, Кэролин была уже одета.

— Давай надевай жакет, — сказала она нетерпеливо, — пойдем уже отсюда.

— Куда это? — Головная боль не отпускала, и я не могла сосредоточиться.

— Увидишь.

Мы вышли из центрального входа и, свернув за угол, зашли в ближайший паб. Похоже, все местные клерки слетелись туда именно в этот день, и мы с Кэр с трудом нашли местечко рядом с кухней.

Кэролин принесла бокалы, поставила их на стол.

— Солнышко, ты неважно выглядишь, — заметила она.

Я через силу рассмеялась:

— Вот за это и выпьем.

— Что с тобой? Кэти, я серьезно…

Я взглянула в глаза моей единственной подруги. Кроме нее и Стюарта, у меня в Лондоне никого нет.

— Это долгая история, — неохотно пробормотала я.

— А я что, тороплюсь куда-то?

Я сделала глоток. Вздохнула. Посмотрела в потолок. Сколько я ни рассказывала эту историю, легче не становилось. Слезы сразу же тут как тут, навалилась страшная усталость, горло перехватило.

«Нет, — сказала я себе, — только не реветь. Это же паб, черт возьми!»

— Четыре года назад человек, с которым я жила, избивал меня и однажды чуть не убил. Его арестовали, после долгого расследования дали срок: три года лишения свободы.

Кэролин прижала пальцы к губам.

— Бедная моя девочка! — воскликнула она. — Господи, ну и кошмар!

— Я переехала в Лондон только потому, что знала: он скоро выйдет на свободу и начнет за мной охотиться.

— А, теперь я понимаю — до приезда в Лондон ты вроде бы жила в Ланкастере?

— Да. Я бежала оттуда, хотела уехать как можно дальше, чтобы он меня не нашел.

Глаза Кэролин расширились от испуга.

— Ты думаешь, он станет искать тебя?

Я задумалась. Как ни крути, ответ уже давно был мне ясен как божий день.

— Да, станет.

Кэролин выдохнула:

— Тогда что же… Он ведь скоро уже выйдет на свободу?

— Он уже вышел, Кэр. Его освободили на Рождество.

— Не может быть! Какой ужас! Немудрено, что ты всегда такая бледная. Наверное, ты от ужаса места себе не находишь!

Я кивнула, слезы опять закипели в глазах. Нет, нельзя плакать! Нельзя, пока не придешь домой и не уткнешься в плечо Стюарта.

— Тот мужчина. Мистер Ньюэлл, помнишь?

— Ну да, конечно. А что?

— Он был очень похож. Я подумала, что это он. Поэтому я так странно выглядела. Ты сказала, что я как будто увидела призрака. Так вот, я его действительно увидела.

В глазах Кэролин стояли слезы. В своем сером костюме, с блестящими медными волосами и полными сочувствия глазами, она казалась олицетворением материнской любви и заботы.

— Бедная девочка! Бедняжка, сколько тебе пришлось пережить… — Кэролин порывисто обняла меня. — Почему ты мне раньше не рассказала? — тихо спросила она.

Это звучало не как упрек — просто она очень хотела мне помочь.

— Раньше у меня не получалось доверять людям, — сказала я.

Когда я в конце концов добралась до дому и приступила к проверке, я чувствовала себя совершенно иначе, чем обычно. Теперь выяснить, заперта ли дверь, было необходимой мерой предосторожности, а не проявлением невроза.