Первая дочь - Эми Хармон

Ныне правящий король Ансел происходил из Адьяра, клана Орла, и его дочь Аланна вышла замуж за Банрууда, ярла Берна. Когда король Ансел умрет, его семья покинет Храмовую гору и королевский замок. Они вернутся в свой клан, к прежней жизни, которую вели до переезда в замок, а нового короля выберут из следующего клана. Таким образом, ни одна семья, ни одно племя, ни один человек не мог властвовать слишком долго. Именно так Сейлок управлялся на протяжении пятисот лет. Один король правил семьдесят лет. Другой – всего семьдесят дней. Но корона безо всяких исключений продолжала передаваться из клана в клан. Чаще всего короновали клановых ярлов. Естественный выбор, ибо они были могущественны, привычны к управлению своими землями и кланами. Племена часто поддерживали своих ярлов, и хранители Сейлока принимали это в расчет.

За пять столетий всего пять раз хранители отказались избрать королем вождя клана. Один раз это чуть не закончилось мятежом, но народ Сейлока и вожди кланов – все, кроме ярла, которого не короновали, – поддержали хранителей и одобрили их выбор. Ярл Йорана, которому отказали в короне, задумал заговор с целью убить человека, избранного вместо него, и преуспел в своих злодейских замыслах. Корона сразу перешла в клан Лиока, который был следующим в череде преемников. Королем стал старший сын престарелого ярла Лиока, а злобного ярла из Йорана обезглавили.

Какими бы гнусными и несправедливыми ни были обстоятельства смерти короля, корона никогда не оставалась в том же клане. Случалось, что некоторые кланы сговаривались убить ярлов других племен, дабы открыть себе доступ к трону, но хранители пресекали посягательства на власть, избирая простых воинов или фермеров, вовсе обходясь без ярлов. Бывали и попытки подкупа, конечно, тайные, и четырех старших хранителей приговаривали к ослеплению, лишали звания и изгоняли, заставляя покинуть храм и просить милостыню у людей, чье доверие они не оправдали.

Народ Сейлока оказался неумолим. Уже обложенный налогами на содержание короля и храма, он не был заинтересован в том, чтобы кормить продажных хранителей, злоупотребивших своим положением и осквернивших свои священные обязанности.

Дагмар почти не сомневался, что следующим королем станет Банрууд из Берна. Ансел, хороший правитель, старел, и клан Медведя ждал своей очереди. Как ярл, Банрууд обратится к хранителям, и его просьбу трезво обдумают, прежде чем рассмотрят другого соискателя из Берна. Право обращения к хранителям имел каждый человек из Берна, но мало кто им пользовался. Люди хранили верность своим ярлам, а зачастую и боялись. Если им отказывали и они возвращались на свои земли, то в лучшем случае их ждало изгнание, а иногда кое-что и похуже. Раз ярл хочет стать королем, оспаривать его желание неосмотрительно. Конечно, хранители Сейлока обладали властью выбрать любого человека, даже если он не присутствовал лично в качестве претендента на престол, но это было так необычно, что о подобном никто не слыхивал. Дагмар не знал примеров, когда такое случалось.

Банрууд был богат, могуществен, его боялись в Берне и во всех кланах. Он станет следующим королем. Это вопрос времени. Дагмар боялся этого. Банрууд поселится во дворце Сейлока на Храмовой горе, рядом с сыном, которого никогда не видел, рядом с мальчиком, который растет в стенах храма таким сильным и ладным. Пойдут пересуды о силе ребенка. В помещениях для прислуги уже говорят об этом.

Жители деревни называли Байра «мальчик из храма». Рассказы про способности малыша люди слышали от прачек, стиравших белье храмовых служителей, от поваров, работавших на дворцовых кухнях, солдат, охранявших стены храма и делавших ставки на чудеса силы и ловкости малыша. Дагмар пробовал оградить ребенка от людского любопытства, пытался держать его необыкновенную силу в тайне, но это оказалось невозможно. К трем годам Байр вприпрыжку бегал за стражниками, повторял упражнения, выполняемые ими с мечом и щитом. Сейчас, когда Байру исполнилось семь, он носился по холмам, стараясь обогнать Дагмара, поднимал булыжники, которые с трудом сдвигал с места взрослый мужчина, – настолько большие, что он даже не мог обхватить их руками.

Мастер Айво объявил все эти подвиги – и мальчишку – чудом, назвал его ребенком Тора, самого сильного из богов, и Дагмар тогда ничего не сказал. Он знал, кому Байр обязан своей силой, и это был не бог грома. Силу Байру напророчила его мать, и ее кровавая жертва принесла плоды. Но это было не все. За семь лет, прошедших со дня смерти Дездемоны, в Сейлоке не родилось ни одной девочки. Ни в одном клане. В первый год люди радовались появлению на свет такого множества крепких сыновей и благодарили богов. В следующем году, пообщавшись с соплеменниками и членами других кланов, народ озадачился необычным наплывом мальчиков. На третий год люди начали беспокоиться. Ярлы всех шести кланов пошли к королю, король пришел к верховному хранителю. Айво собрал всех хранителей Сейлока, и они пролили свою кровь на землю, чертя руны и моля богиню Фрейю дать Сейлоку дочерей. Хранители постились, молились и каждое полнолуние приносили в жертву шесть ягнят мужского пола.

Но дочери не родились. Ни на четвертый год, ни на пятый. Ни на шестой. За семь лет для сыновей Сейлока не родилось ни одной девочки. А Дагмар хранил молчание. Вместе с братией он проливал кровь и вырезал руны. Он молил небожителей – скандинавских и кельтских богов, бога христиан, но его мольбы не дали Сейлоку дочерей. Поначалу жизнь Дагмара после смерти сестры полнилась заботами отцовства, воспитанием ребенка в сообществе мужчин, столь же несведущих в семейной жизни, как и он сам, и задуматься о рунах, начертанных Дездемоной, времени не было. Но годы шли, а дочери Сейлока перестали рожать новых дочерей. Будущее начинало тревожить. Вот тогда-то горькие слова Дездемоны и пришли на ум Дагмару, мучая его каждый миг бодрствования.

Чувство вины терзало Дагмара; в сердце поселилась скорбь, но страхи и сомнения заставляли его молчать. Наверняка ни одна руна не могла вместить такого могущества. Наверняка не Дездемона стала причиной такого бедствия. Должно быть, что-то другое. Девочки снова будут рождаться. Сейлок выживет. Дездемона сказал, что Байр станет их спасением. Но как? И когда?

– Что мне делать, Один? Он всего лишь мальчик, – громко простонал Дагмар. Глаза его были закрыты, он молился. – Может, он и силен, но такая ноша ему не по плечу.

Дагмар замолчал и прислушался, но мир вокруг был тих и спокоен, лес глух к его мольбам, и, взглянув на свои покрытые шрамами ладони, он прижал их к стволу дерева Дездемоны. Его не оставляла надежда постичь замысел сестры, понять ее последние слова, но ощутил он только биение жизни, ход времени и, отчаявшись, в конце концов опустил руки.

Дагмар почувствовал мальчика раньше, чем услышал его. Так всегда бывало. Байр передвигался тихо, но Дагмар ощущал его присутствие, видел внутренним взором и надеялся, что племянник не услышал его мольбу.

– Д-д-д, – промычал Байр, объявляя о своем присутствии.

Он пытался сказать «дядя», но с большим трудом соединял звуки между собой и очень быстро сдавался, едва выговорив хотя бы один. Байр понимал все, что ему говорили, но заикался так сильно, что на произношение одного слова ему требовалось несколько секунд.