Метро 2033. Нас больше нет - Мария Стрелова

– Что это? – разведчик был бледен, как полотно.

– Слава? Неужели это правда? – чуть слышно прошептал Николай, не веря своим глазам.

Парень в упор посмотрел на командира, но не смог выдержать презрительного взгляда. Он все понял. Оправдываться было бесполезно, его подставили, жестоко и цинично.

– Это не мое. Я не трогал, – прошептал Слава, отходя к стене.

Егор Михайлович вытащил из-за пояса пистолет.

– Егорушка, не надо! Это жестоко! – взвизгнула Светлана, повисая у него на руке.

Начальник оттолкнул ее.

– Последнее слово, предатель! – сухо потребовал Коровин, направляя дуло на разведчика и взводя курок.

– Егор, не надо! Ты не разобрался! Вдруг это и правда не он! – крикнул Николай.

Начальник перевел пистолет на него.

– Еще один писк, и я пристрелю тебя, мутантского выродка и эту мразь, всех вместе! – процедил он. – Последнее слово!

– Передайте Жене, что он был прав, – с трудом выговорил Слава. Его светлые волосы, мокрые от пота, прилипли ко лбу, щеки побелели от ужаса.

Выстрел эхом разнесся под сводами бункера. Накалившуюся до предела ситуацию нужно было спасать кровью. И злые бесы человеческого гнева ее получили. Предатель был найден и казнен без суда и следствия. Тяжелое напряжение последних дней перед бурей лопнуло.

Женя влетел в комнату дезактивации, прежде чем от любопытных глаз закрыли дверь.

– За что? – прошептал он, бросаясь к другу. – Отец, за что?!

Егор Михайлович даже не взглянул на сына.

– Через десять минут жду у себя, – бросил он и вышел прочь. Следом Николай вывел плачущую Светлану.

– За что, Слава? – прошептал парень, глядя в невидящие глаза друга. На губах разведчика вздулся кровавый пузырь, он хотел что-то сказать, но не смог.

– Не прощу, никогда не прощу, – шептал Женя, баюкая на коленях мертвого товарища.

Через четверть часа юноша стоял в кабинете отца. У его ног лежал рюкзак с химзащитой.

– Назначаю тебя старшим. Цель – выяснить, правда ли дневник находится у военных. Если это так, надо найти способ его вернуть, – сухо сказал отец.

– Зачем ты это сделал, отец? – тихо спросил Женя, исподлобья глядя на командира.

– Он предал нас. Продался военным. Предателей надо расстреливать, – Егор не смотрел на сына.

– Без суда и следствия? У нас чрезвычайное положение? Как ты людям это объяснишь? Себе ты как объяснишь? – у юноши не было сил кричать. Его душило ощущение страшной потери, но и оно меркло перед необъяснимым дурным предчувствием. То ли еще будет…

– Надо будет – введем! Ребенка им оставить, дневник прочитать! На кой черт вы с Колей это все затеяли? Это не Света, это вы наше болотце замутили! Не сиделось вам спокойно, не жилось! Ты дров наломал, ты и разгребать будешь! – зло бросил Коровин.

– Мы вернули дневник в твой сейф. Славу подставили. И его смерть – на твоей совести, – устало повторил парень.

– Он последним видел дневник. Он ходил к военным, в его рюкзаке нашли патроны того образца, которыми расплачиваются вояки. Что мне прикажешь думать? Мальцев – предатель.

– Думай, что хочешь, но ты не судья. Ты – убийца, – Женя сделал шаг к двери.

– Уходи! – крикнул отец, теряя самообладание.

– Есть, – по-военному коротко ответил сын.

Через три часа выходили на поверхность.

* * *

Декабрь 2033

Марина присела на кровати, сжала голову руками.

– Тебе хуже? – тихо спросил Женя.

Как-то незаметно они успели перейти на «ты». В полумраке и тишине разговоры спасали, не давали сойти с ума в молчании.

Мальчишка-смертник и женщина-мутант, заключенные в одной клетке на забаву полковнику. Как гладиаторы на арене. Будет ли шанс?

«Будет ли у меня шанс? – думал юноша, внутренне сжимаясь от ужаса. – Я не хочу так. Не хочу умирать!»

Парень коснулся плеча женщины. Марина дернулась, оттолкнула его.

– Отойди! – выговорила она.

Глаза ее подернулись знакомой мутной пленкой, и в них проступало чужое, звериное, рвалось наружу, гонимое голодом.

– Ты – человек!

Говорить. Напоминать. Не дать забыть. Че-ло-век! Призрачная надежда, шанс на спасение – не дать Марине сорваться, не дать звериному альтер эго вылезти на свободу.

– Уйди, – сквозь зубы выговорила женщина.

Она скатилась с кровати и отползла в угол. Села там, обхватив руками колени. Неровный свет керосинки обрисовывал ее вздрагивающий силуэт.

– Марина, говори со мной! Говори! – крикнул Женя, бросаясь к ней.

Он схватил ее за руки, заставил смотреть себе в глаза. Лицо мутанта все быстрее теряло человеческие черты, женщина скалилась, облизывая сухие губы. Ее можно было принять за пьяницу, тянущегося за бутылкой, за наркомана, в ломке готового убить за дозу.

– Говори со мной! – юноша ударил ее ладонью, раз, другой.

Пощечины привели Марину в чувство, взгляд прояснился. Она осмысленно посмотрела на парня.

– Прости меня, – выговорила она, пряча лицо в ладонях.

– Рассказывай мне что-нибудь, не молчи!

– Нельзя, – чуть слышно прошептала она. – Если заговорю, ты не сможешь сопротивляться. Женя, если я брошусь, убей меня. Я – чудовище. Не хочу. Не хочу…

– Пока ты говоришь, ты – человек! Не смей молчать! – голос парня предательски дал петуха.

– Нельзя! Женя, я – чудовище! – в полный голос сказала Марина.

Страшное, нисходящее глиссандо. Сверху – вниз. Сверху – вниз. Мысли в голове слипаются, залитые вязким клеем. Нет сил сопротивляться ужасу, он поселяется внизу живота, ледяным кинжалом вонзается в лишенные сил руки. Только бы этот голос замолчал. Сверху – вниз. Кажется, что мозг стекает в ступни, делая их чугунными. Сверху – вниз. Некуда бежать…

Женя побелел и оперся на стену. Слипшиеся от пота волосы падали на глаза, тревожили незаживший шрам, но у парня не было сил даже поднять руку.

Марина сжала его запястье холодными цепкими пальцами. Прикосновение отрезвило, острый лед во внутренностях начал таять.

– Господи, мне страшно! – атеист Женя готов был молиться любым силам, лишь бы только ему позволили выйти отсюда. Прямо сейчас. Сейчас…

Спасительная дверь скрипнула, и парню на секунду почудилось, что бог услышал его слова.

В камеру вошел полковник, как всегда аккуратный, в своем неизменном выглаженном кителе. Марина затравленно взглянула на него из угла, цепляясь за руку Жени. Андрей Сергеевич смотрел на них с любопытством, так маленький ребенок смотрит в зоопарке на опасную змею за стеклом, со смесью страха и восхищения.