Лев Гумилев - Валерий Демин
Шрифт:
Интервал:
Сидя на леопардовой шкуре, Николай Гумилёв рисовал сыну картинки на мифологические темы и делал к ним стихотворные подписи. Картинки не сохранились, но стихи Лев Николаевич помнил всю жизнь и спустя семь с половиной десятилетий мог без труда процитировать несколько подписей к «Подвигам Геракла», когда-то экспромтом сделанных отцом, например:
Играя с отцом, Лев выучил большую поэму «Мик», написанную Николаем Гумилёвым во время путешествия по Эфиопии. В простых и чеканных гумилёвских строфах оживают завораживающие картины первозданной африканской жизни — не менее впечатляющие, чем в любом «колониальном романе». К удовольствию впечатлительного мальчика, в экзотической поэме отца действовали не только эфиопские воины, но и африканские животные (к тому же говорящие) — слоны, носороги, гиппопотамы, крокодилы, львы, пантеры, гиены, буйволы, дикобразы и целое стадо павианов. Сама поэма написана по законам авантюрно-приключенческого жанра с элементами мистики и сакральной фантастики. Два мальчика — 7-летний Мик (сын эфиопского вождя) и 10-летний Луи (сын французского консула в Аддис-Абебе) вместе со старым и мудрым павианом бегут в африканские прерии и джунгли в поисках свободной и счастливой жизни. В результате коварных козней Луи, ставший царем павианов, гибнет, и Мик начинает искать его душу в загробном мире. Далее развитие сюжета напоминает Гильгамешем (одним из любимых героев Николая Гумилёва) погибшего Энкиду: Мик также спускается в преисподнюю, но, не найдя там Луи, посылает на небеса (где обитают души крещеных людей) жаворонка — тот и обнаруживает погибшего друга в окружении архистратига Михаила!
По традиции считается, что Н. С. Гумилёв посвятил поэму «Мик» сыну. В отдельном издании, опубликованном в 1914 году, печатного посвящения нет, зато на подарочном экземпляре есть надпись поэта: «Это сыну Льву. Пускай он ее (книгу. — В. Д.) дерет и треплет, как хочет». Преемственность между отцом и сыном провозглашена и в одном из стихотворений 1914 года:
Ну и конечно же с детских лет запомнились Льву Гумилёву знаменитые «Капитаны» — гимн многих поколений неисправимых романтиков:
Н. С. Гумилёв путешествовал в Африке, был солдатом Первой мировой войны, но прославился как поэт. «Капитаны» — одно из его ранних произведений, где сама энергия стиха воссоздает атмосферу героизма эпохи великих открытий» .
Темой многих его стихов была доблесть, которую он видел в своих спутниках и соратниках и в героях истории — будь они испанцы, греки, финикийцы или арабы. Радость открытий, совершаемых с трудом и риском, прославлена им как высшее проявление человеческого духа, а опасности, подстерегающие первооткрывателей заокеанских стран, казались его героям, как и ему самому, заманчивыми и увлекательными. Опасности были разными — водовороты и ураганы, отравленные стрелы и появления таинственных энергий — огней святого Эльма, запечатленных в легенде о Летучем Голландце.
Как священный завет отца — вечного странника — воспринимал жаждущий исканий сын загадочное четверостишие из той же «маленькой поэмы» «Капитаны»:
Сыну предстояло ответить на пророчество отца: так ли недостижимы те загадочные «иные области», куда стремился Гумилёв-старший, но не смог их достичь.
Постепенно тематика книг менялась и расширялась. На место беллетристики приходили более серьезные авторы — Гомер, Шекспир, русские классики. Шекспира по вечерам ему вслух читала бабушка. По трагедиям великого драматурга Лёва с раннего детства познакомился с историей Англии, помнил ее королей и даты их правления. Потом увлекся историей Франции (правда, через романы Дюма), а далее — историей Европы и Азии. Затем наступил черед исследовательской и учебной литературы. А отечественную и мировую историю, которую в школах в то время не преподавали, Лев Гумилёв изучал по старым, дореволюционным учебникам. Память и о провинциальном Бежецке он сохранил навсегда:
«Место моего детства не относится к числу красивых мест России. Это — ополье, всхолмленная местность, глубокие овраги, в которых текут очень мелкие реки. Молота, которая была в свое время путем из варяг в хазары, сейчас около Бежецка совершенно затянулась илом, обмелела. Прекрасная речка Остречина, в которой мы все купались, — очень маленькая речка – была красива, покрыта кувшинками, белыми лилиями. Так что же собственно, хранить, спросите вы меня, и для чего хранить. Вот на этот вопрос я и отвечу. Дело в том, что некрасивых мест на земле нет!.. Родной дом красив для всех. Я родился, правда, в Царском Селе, но Слепнево и Бежецк – это моя Отчизна, если не Родина. Родина — Царское Село. Но Отчизна не менее дорога, чем Родина. Дело в том, что я этим воздухом дышал и воспитался, потому я его люблю. Но скажите, что это, в конце концов, ваше личное дело, а зачем он нужен нам?
Этот якобы скучный ландшафт, очень приятный и необременительный, эти луга, покрытые цветами, васильки во ржи, незабудки у водоемов, желтые купальницы – они некрасивые цветы, но очень идут к этому ландшафту. Они не заметны и очень освобождают человеческую душу, которой человек творит; они дают возможность того сосредоточения, которое необходимо, чтобы отвлечься на избранную тему Вот поэтому дорого мне мое Тверское, Бежецкое Отечество. Потому, что именно там можно было переключиться на что угодно. Ничто не отвлекало. Все было привычно и поэтому — прекрасно. Это прямое влияние ландшафта. Вероятно, другой ландшафт повлиял бы по-иному. Конечно, Байкал прекрасен. Я там в экспедиции был, по всем тогда еще незапакощенным местам прошел своими ногами. И, представьте себе, я ничего не могу сказать о Байкале. Это было слишком сильное впечатление. А вот впечатление слабое, впечатление ненавязчивое — оно дало возможность моим обоим родителям сосредоточиться на том, что их интересовало. ».
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!