Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков

затем остановилась, показывая лежащие на площадке камни.

Луговская тихонько застонала. Было ясно, что геолог умер.

— Прокрути дальше, — велел после паузы Щербин лаборанту.

Руслан послушно промотал запись до того момента, когда появились микробиолог и остальные. Между этим и падением геолога ничего не происходило.

— Теперь ясно, что эта пыль убила Свена, — подвёл итог увиденному Рудер.

— Из-за неё он остекленел.

— Должно быть, это какое-то вещество, вступающее в реакцию с жидкостями, — сказала Луговская. — Нужно быть очень осторожными. И прежде всего, исследовать образцы, которые взял Семён Михайлович.

— Я сделаю это сам, — ответил Щербин. — В закрытой лаборатории. Нет! — резко оборвал он начавшего было возражать лаборанта. — Ничьей помощи мне не требуется. Всё будет в порядке. Я помещу бокс в герметичный шкаф и сделаю всё там.

— Погодите! — воскликнул вдруг испуганно Рудер. — На перевале мы ходили по этой пыли! Она должна была остаться на подошвах и на скафандре Свена. Да и на наших тоже, ведь мы его тащили!

— Спокойно! — прикрикнул на всполошившихся коллег Щербин. — Мы ведь пока живы, так? А Свен, вероятно, умер мгновенно. Во всяком случае, в течение нескольких минут.

— Если он и был жив, то двигаться не мог, — добавил Рудер.

— А с нами, кажется, всё в порядке. Так что без паники. Сейчас наденем защитные комбинезоны, пойдём в лабораторию и всё осмотрим. Потом, если скафандры чистые, обследуем гравитант.

— Да-да, — закивал Руслан. — Надо быть профессионалами!

Последняя фраза прозвучала так, словно лаборант убеждал прежде всего себя.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Щербин поместил бокс с образцами в стеклянный шкаф, включил режим повышенной изоляции (это означало, что никто не сможет войти в лабораторию, пока он сам не введёт изнутри код) и взялся за пульт управления манипуляторами.

Тонкие, похожие на членистые конечности насекомых, металлические «пальцы» задвигались по ту сторону стекла. Они открыли замки бокса и подняли крышку. В зеркале сверху отразились подобранные на перевале камни. Щербин достал их и положил на специальный поднос так, чтобы камеры могли снимать образцы со всех сторон.

— Семён Михайлович, как дела? — раздался голос Рудера в динамике закреплённого в правом ухе передатчика.

— Неважно, — ответил Щербин, сделав увеличение и вглядываясь в один из экранов.

— Почему?

Коллеги микробиолога находились в комнате охраны и наблюдали за ним по мониторам, поддерживая голосовую связь.

— Я не вижу пыль, — ответил Щербин.

— Совсем?

— Да.

— Может, её трудно разглядеть из-за искусственного освещения? — предположил Руслан. Его голос слегка дрожал от напряжения. Было слышно, как лаборант порывисто дышит. «Должно быть, он не отрывал глаз от экрана», — отстранённо подумал Щербин.

— Попробую создать диффузию, — сказал он, включая осветительные приборы.

Через несколько минут микробиологу пришлось сообщить товарищам, что радуга вокруг камней не возникла, под каким бы углом он их ни поворачивал, и какие бы спектры ни использовал.

— Кажется, пыль просто исчезла, — сказал он.

— Или стала не видна, — возразил Рудер. Ему явно не хотелось признавать, что материя способна просто растворяться в воздухе.

Как только эта мысль пришла в голову Щербину, он решил убедиться, что этого действительно не произошло.

Если пыль растаяла — то есть, перешла в другое состояние — то она по-прежнему должны находиться внутри стеклянного шкафа.

Прежде всего Щербин убедился в отсутствии газов, отличных от тех, которые наполняли помещения базы. Затем провёл спектральный анализ на наличие твёрдых частиц. Все без толку!

— Куда она могла деться? — донёсся до него голос Луговской, но, кажется, вопрос был обращён не к нему.

Ничего не ответив, Щербин продолжил исследование. Он применял один метод за другим, но каждый раз получал один и тот же результат: ничего!

— Надо разбить камни, — предложил Руслан, когда микробиолог поделился проблемой с коллегами. — Может быть, искры… Впитались в них.

— А это идея! — оживился Рудер. — К тому же, больше им быть, вроде, негде.

На то, чтобы распилить камни на несколько частей, ушло около десяти минут.

Щербин исследовал срезы, но и там следов странных искр не обнаружилось.

— Уступите-ка мне место, — сказал Рудер. — Я всё-таки химик. Может, что-нибудь обнаружу. Обещаю быть осторожным, так что не беспокойтесь. Вытаскивать образцы из шкафа я не стану.

— Уж пожалуйста! — расстроено буркнул Щербин, убирая руки с пульта управления манипуляторами. — Как известно, ничто не исчезает просто так. Эти чёртовы искры где-то здесь, мы просто не можем их обнаружить.

— Значит, они были и на скафандрах, и в гравитанте, когда мы вернулись на базу, — сказала Луговская. — Хоть мы ничего не нашли. Так что, если эти… В общем, если они опасны, то…

— Меры предосторожности никогда не помешают, — прервал её Щербин, хотя считал так же.

Когда Рудер явился в лабораторию, Щербин сидел на стуле и делал записи в журнал. Хотя записывать было особо нечего: таинственное вещество не было не только не исследовано, но даже не обнаружено. И всё же это было какое-никакое открытие. Да и потом, группа, которая прибудет на базу следующей, должна знать про эти искры.

— Я подумал и пришёл к выводу, что вещество не опасно, — сказал химик, подойдя к стеклянному шкафу и глядя на образцы.

— Почему это?

— Судите сами, Семён Михайлович: если искры перестают быть видны в темноте, но никуда не исчезают — по закону сохранения материи — значит, они существуют и ночью, когда мы берём образцы. Следовательно, мы и наши предшественники множество раз притаскивали их на базу, но не знали об этом. А насколько я понимаю, ни с кем ничего страшного не случилось.

Щербин пожал плечами. Он не был в этом уверен. Последствия контакта с неизвестным веществом могли не бросаться в глаза — как и оно само — или проявиться позже.

— Вы боитесь заражения? — спросил, отвернувшись от шкафа, Рудер. — Я не думаю, что эта штука органическая, но вам виднее, вы же микробиолог.

— Она убила Свена, — напомнил Щербин.

— Вступив в реакцию с жидкостями его организма. Получившееся «стекло» не похоже на живую материю.

— Откуда нам знать, что на этой планете живое?

— Ну, мы изучили флору, и она явно отличается от этого «стекла». Растения на Нереиде ближе к земным.

Щербин знал, что химик прав. Но от мысли, что неизвестная сверкающая пыль может находиться повсюду на территории базы, оставаясь невидимой, его охватывал настоящий страх!

— Представь, что мы натащили сюда кучу искр, — сказал он. — Вероятно, они находятся и на наших телах.

— И что? — спросил Рудер. — Они наверняка и раньше там были, но никто ведь от этого пока…

— Это потому, что мы находимся внутри базы, — перебил Щербин.

— Но здесь светло, —