Клеймо роскоши - Марина Серова

— У меня есть алиби. Я докажу, что ни при чем. Я был дома, то есть не дома, а у одной женщины. Она подтвердит…

— А я что, тебе сейчас предъяву кинул? — хищно усмехнулся Павлов. — Не потей так, Дима, а то простудишься. Давай, иди работай.

— Мне тут надо договора подписать, — засуетился Ухлин, бормоча себе под нос. Из кожаного портфеля он достал стопку бумаг.

— Это те, что я вчера смотрел? — осведомился Павлов и, получив в ответ от директора утвердительный кивок, бросил жене: — Дорогая, подпиши, а мы пока с Евгенией Максимовной прогуляемся. Разрешите, я с вами, так сказать, проведу экскурсию, покажу вам свои владения. — С кряхтением Павлов спустился со стула. — Прошу. — Жестом велев следовать за ним, пошел впереди, переваливаясь, как утка, на своих маленьких кривых ножках. Я двигалась следом, слушая его высокий певучий голос и цоканье набоек на каблуках дорогих туфель из лакированной кожи.

Мы шагали по дорожке мимо фонтанов, и я поинтересовалась, кого сам Павлов подозревает в организации покушения. Он задумался, пожал плечами:

— Вопрос, конечно, интересный… Если б знал, то не пришлось бы вас нанимать. Подозреваю почти всех, но твердых доказательств пока нет.

— Значит, вы считаете, что кто-то из ваших? — напомнила я о его недавних намеках подчиненным.

— На организаторов, конечно, никто из них не тянет, — покачал головой Павлов, достал из кармана пачку мятной жевательной резинки, остановился, задумчиво разрывая обертку. — Не организатор, а просто пешка. Кого-то прижали компроматом или бабками соблазнили, и он им помогает. А насчет заказчика прямо не знаю, что сказать. Конкурентов у меня практически нет. Врагов хватает, только не могу представить, кто из них осмелился бросить мне вызов. Они ведь знают, какие люди за мной стоят. Я не уличная шантрапа какая. И бизнес они мой не смогут прибрать к рукам. Практически все записано на мою жену. Даже этот дом. То немногое, что имею, после смерти тоже перейдет ей. Понимаете теперь, почему я доверяю своей жене? Если б она захотела меня кинуть, то легко бы сделала это. И покушения не нужно. Все и так ее.

Я воздержалась от комментария, предпочитая слушать, но подумала: «Как же — ее. Попробуй она уйти из этого дворца с деньгами, путь бы закончился в ближайшем лесу в неглубокой могиле».

Мы прошлись перед домом. Вдали я увидела поле для гольфа, холмы, засаженные ровно подстриженной, сочной зеленой травой. Павлов между тем начал рассказывать про свою жизнь, объясняя, как добился всего. Во время повествования он бурно жестикулировал, как бы переживая все события заново. Периодически останавливался, заглядывал мне в лицо, проверяя — верю ли я в сказанное.

— Начинал я с сапожника. Маленькая конторка. Мне давали рваную обувь, а я приводил ее в порядок. Другой работы для такого, как я, не предусмотрено. Хотя нет, вру, можно было выучиться на часовщика или собирать да фасовать какую-нибудь мелочовку. Ну, как бы там ни было, я работал и хорошо выполнял свое дело. Скажу без ложной скромности, лучше всех. Я был лучшим сапожником в округе, и народ просто ломился ко мне. Все потому, что у меня, кроме этой работы, ничего не было. Каморка в грязной общаге, в которой даже мебели нормальной не имелось. Я тогда мечтал купить однокомнатную кооперативную квартиру. Это был предел моих мечтаний. И тут подвернулся случай. Семеныч — старик, он держал небольшую ювелирную мастерскую — предложил мне у него поработать шлифовальщиком. Сказал, что видит, я парень толковый, упорный и мне можно доверять. Я пришел к нему в мастерскую, посмотрел, послушал его рассказы про красоту камня и не устоял. К тому же дело было явно выгоднее моего тогдашнего ремесла. — Говоря, Павлов взобрался по ступеням крыльца и открыл дверь, потянув за нижнюю ручку, расположенную под основной. — Проходите, Евгения Максимовна, сейчас я покажу вам свою мастерскую.

Мы прошли через оранжерею, находившуюся в северном крыле дома. Она напоминала настоящий уголок джунглей, с пальмами, папоротниками, другими экзотическими деревьями и цветами. Хозяин о них особо не распространялся. Сказал, что это вотчина его жены и она тут даже кофе выращивает и лаврушку с эвкалиптом, чем страшно гордится. Из оранжереи мы попали в коридор и по винтовой лестнице спустились в подвал, где, отперев еще одну дверь, Павлов с благоговением произнес:

— Вот это место! Здесь я отдыхаю душой и напитываюсь энергией. Инструмент почти весь тот, с которым я начинал в ювелирной мастерской. Филигранные кронцанги я изготовил своими руками из титановых пластин. Купить такие просто невозможно. — Он с гордостью показал мне набор пинцетов с игловидными стержнями на концах, когда мы остановились перед рабочим столом, немного напоминающим стол хирурга из-за обилия диковинных приспособлений.

— Круто, — согласилась я, изобразив на лице восхищение.

— Это специальный инструмент для захвата мелких деталей и чтоб золотую и серебряную проволоку гнуть по заданной форме, — терпеливо объяснил Павлов. — Кронцанги со щечками — для правки изготовленного элемента. Свою карьеру ювелира я начинал с филиграни. На первом этапе Семеныч доверял мне только шлифовку отдельных камней, сортировку и плавку металла. Потом показал вальцы для прокатки брусков, но я не смог с ними работать, пока не приделал к ним электропривод. Там, чтобы ручку крутить, нужна была сила, как у Геракла. Потом я усовершенствовал процесс волочения проволоки через волочильную доску. Благодаря этому мастерская стала брать в два раза больше заказов. Сейчас там все заменено на современное оборудование, а это здесь — вот вальцы, вот циайзене из победита, полировальный станок, изложница для расплава. Горелку я купил новую, для безопасности труда. Мой старый паяльник. Когда выдается свободная минута — спускаюсь сюда и творю. Если б вы могли меня понять! Вот посмотрите, это я закончил вчера. — Он взял с верстака коробочку и протянул мне. Внутри лежали серьги и кольцо из черненого серебра с гранатами. Изящный растительный орнамент выгодно подчеркивал красоту сверкающих темных вишнево-красных индийских камней.

— Да, — выдохнула я, — настоящее произведение искусства!

— Это я сделал так, для души, — признался ювелир. — Серебро сейчас не актуально. Если нравится — берите в залог нашего будущего сотрудничества.

— Ну, если вы настаиваете, — я примерила кольцо на указательный палец и посмотрела его на свет, как оно играет, — большое спасибо за подарок.

— Да не за что, — махнул рукой ювелир и продолжил: — В общем, через год я работал со всеми цветниками — полудрагоценными камнями, а за моими комплектами с малахитом в технике объемной филиграни выстраивались очереди. Семеныч стал относиться ко мне как к сыну, тем более что своей семьи у него не было. Со временем передал мне мастерскую, а после смерти оставил даже квартиру. Мало-помалу я стал подниматься. Завел нужные связи. Драгоценные камни открывают много возможностей, если относиться к ним с любовью, а они знают, что я их люблю.

Прохаживаясь по мастерской, я как бы невзначай оказалась у мешков, стоявших в ряд за шлифовальным станком у стены. Быстро наклонилась, открыла один незавязанный: