Собиратель Мостов - Ник Трейси

что обычно фон, как и моделей, оставляли на ее усмотрение. Однако, в этот раз заказчик настоял на вполне конкретной экспозиции, вплоть до деталей расположения кактуса и цветка.

***

Как старый шкипер, что улавливает в электрическом воздухе близкий шторм, Натан ощущал приближение глобальных перемен. Еще час назад он гадал о том, где ему предстоит ночевать, а сейчас уже без пяти минут настоящий богач.

Но не одни лишь деньги взволновали его душевные струны. В странной рыжей чувствовалась непонятная сила. Натан очень явственно улавливал от нее обволакивающие волны эмпатии или даже магии. Кора Ипсвич ощущала тоже самое в отношении красавчика, хотя и не до конца осознавала этого. Для нее было не свойственно так легко сходиться с незнакомцами, а она всю дорогу шутила и смеялась, как выпускница школы.

Мало кто знает, но люди, связанные роком, всегда ощущают некую глубокую связь между собой. Вы словно знакомы тысячу лет, даже если знаете друг друга всего пять минут.

Приближение перемен еще больше наполнило грудь Натана, когда на горизонте длинным серым чудовищем разросся мегаполис. Высокие дома, как острозубые скалы, хищно щерились на фоне синего неба. Издали засверкали длинные блики широководного Лайма. На берегу длинной черной полой показались одноэтажные лачуги нищеты, утыканные на каждом свободном участке неровного берега. Тем, кто в них жил, не оказалось места в Хоуп-сити , но каждый вечер и ночь он загорался для них на той стороне Лайма, как недостижимый рай.

***

Съемки проходили в шикарном павильоне в деловом квартале Кристи. Натан сразу попал в руки бойким шустрым женщинам, которые очень быстро говорили и без конца улыбались. Он оказался в одном зеркальном зале, после в другом. До слуха долетала скабрезная лесть, в глазах рябило от ужимок флирта. Натан будто нырнул в фруктовый коктейль из красивых и вкусно пахнущих женщин.

В гримерке его, как настоящую кинозвезду, нарядили в модный джинсовый костюм, надели ковбойскую шляпу, обули в высокие замшевые сапоги на каблуках. Наконец последний выход и вот он в зале, где свет от бесчисленных ламп заставляет жмурить глаза.

Кора поставила его между искусственными пустынными растениями, велела поднести руку туда-то, а потом повернутся так–то.

Щёлк-щёлк. Девять раз. Девять золотых кадров.

И вот он свободен.

Кора ждала его на стоянке, рядом с машиной. Когда он подошел к ней, она заговорила первой.

– Послушай, Натан, ты должен знать. Я фотографирую человека только один раз.

– О чем ты?

– Эти девять кадров будут лучшими в твоей жизни.

– Вот как!?

– Один из негативов я отдам заказчику. Остальные восемь я вышлю тебе. Сегодня же.

– Зачем? – Натан был совершенно сбит с толку.

– Потому, что они принадлежат тебе по праву. Я настаиваю, чтобы ты их взял. Они изменят всю твою жизнь. Поверь, я знаю.

Натан смотрел в зеркальные стекла солнцезащитных очков, пытаясь угадать выражение её глаз.

– Можно тебя попросить? – он показал жестом, чтобы она сняла очки.

Кора выполнила его просьбу. У неё были голубые глаза с холодной льдинкой во взоре. Точь-в-точь, как у него.

– Ты хочешь, чтобы я дал тебе свой адрес?

– Да, если тебе не трудно.

Кора снова надела очки и вытащила блокнот с карандашом.

***

30 августа, 2010 г., вечер

В домашней лаборатории Кора проявила плёнку, получив девять негативов. Пик «золотого кадра» приходился на четвертый снимок. Заказчику нужен был тот самый «золотой негатив». Кора аккуратно вырезала его ножницами, взялась пинцетом за краешек и вложила в корпоративный конверт. На этом её работа заканчивалась.

Из оставшихся негативов она сделала стандартные фотографии 9х12, которые запечатала уже в обычный конверт с адресом Натана.

Она поступала так со всеми людьми, которых фотографировала. Этот жест стал своеобразным способом выразить благодарность. Дело в том, что после ее снимков состояние «золотого кадра» у человека, попавшего под выстрелы фотокамеры, быстро исчезало. Буквально за один – два дня. Модели не ощущали никаких изменений в себе, но Кора Ипсвич – одна во всем мире – знала, что запечатлевает момент их наивысшей гармонии с миром. Так, закат солнца, застигнутый в определенный час, минуту и секунду, бывает самым красочным закатом в данном месте планеты. Все остальные миллионы и миллионы закатов до и после него никогда не достигнут совершенства того единственного мгновения.

Она делала только девять снимков потому, что в десятый раз «золотой кадр» становился не чистым. Щелчки её фотоаппарата, подобно выпущенным пулям, сначала возбуждали состояние «золотого кадра» до своего пика, а затем с каждой новой вспышкой убивали его. Огромная разница между девятым и десятым кадром позволяла говорить о второсортности последнего, не говоря уже о всех последующих кадрах.

В восьмом часу вечера она закинула конверты в почтовый ящик и поехала на загадочную встречу с мистером Джонсоном.

Глава 6. Суд

30 августа 2010 г. Вечер

Погода к вечеру испортилась. У моста Джексона хлынул ливень, но Кора пребывала в хорошем настроении. Бремя деловых обязанностей больше не тяготило её. Она припарковалась у кинотеатра на углу бульвара Фейнмана и 17-ой улицы. Высочайший в Хоуп-сити небоскреб Струна, словно гордая скала, возвышался монолитной зеркальной громадой посреди деловых высоток пониже, что стояли частоколом вдоль центральных аллей из магнолий и акаций.

Оставшееся время до девяти часов Кора провела в кинозале. Волнение перед скорым знакомством с загадочным Фредом Джонсоном мешало сосредоточиться на фильме. На экране происходили жуткие вещи, творимые серийным убийцей, но Кора потеряла нить сюжета. Промучившись полчаса в мелькании теней, она вышла на улицу и снова попала под дождь.

Неожиданно пришедшее предчувствие шептало ей отказаться от встречи Зачем она согласилась приехать сюда?

Без десяти девять она стояла у зеркальных, вращающихся дверей Струны. Дождь мешал запрокинуть голову, чтобы взглянуть на верхние этажи. Кора зашла внутрь и сразу привлекла взоры трех седовласых пожилых мужчин в униформе на рисепшене.

Она огляделась вокруг. Высокие лепные потолки с колоннами, мраморные полы в шахматную клетку, ряды кожаных кресел, островки диванов, длинная полированная стойка, хрустальные люстры на длинных цепях – все здесь сияло вычурностью и пафосом небожителей. Будто это и не деловое здание вовсе, а приемная самого Господа.

Кора прошла между диванами, оставляя мокрый след.

– Что угодно, мисс? – вежливо обратился средний за стойкой.

– У меня встреча, – Кора по-деревенски облокотилась на стойку, чтобы как-то снизить градус чопорной атмосферы. – На сто девяносто седьмом этаже.

Старичок с досадой вздохнул, глядя на маленькие лужицы на поверхности стола, которые накапали с ее рыжих локонов.

– Ваше имя?

– Кора. Кора Ипсвич.

– Секунду.

Привратник взял трубку телефона и