Муля, не нервируй... Книга 2 - А. Фонд

– Надо выпить, – и с надеждой требовательно посмотрел на меня.

Выпивки у меня не было. Да и в принципе я предпочитал не напиваться посреди рабочей недели, если нет очень весомого повода. Поэтому сказал категорическим голосом:

– Завтра на работу, Григорий.

– У меня отгулы, – равнодушно махнул рукой Гришка, – так что мечи на стол всё, что есть. Загуляем дня на два-три.

– А потом? – спросил я, в это время тщетно пытаясь придумать выход из ситуации.

– А потом я просплюсь, убью Лильку и Жасминова и сяду в тюрьму, – печальным голосом сказал Гришка и вздохнул, – Кольку вот только жалко.

Мне это надоело, и я сказал:

– Перестал бы ты, Григорий, дурью маяться. Ну вот сам подумай, что там такого случилось?

– Я всё видел, – мрачно сказал обманутый муж.

– Что ты видел? – зачал уже злиться я.

– Всё! – отрезал Григорий и посчитал, что на этом обсуждение поведения вероломной супруги можно заканчивать.

Но я очень не хотел, чтобы он поселялся у меня в комнате. Поэтому настойчиво продолжал развивать тему:

– Ну да, собрались все соседки на кухне и помогали Жасминову делать ингаляции из картошки. От насморка.

– Но держала его голову она! – не сдавался уязвлённый Григорий.

– Потому что у неё руки самые тонкие, – ответил я, – ты руки Беллы видел? Да у неё в кастрюлю одна рука бы только влезла, и то не факт! А голову Жасминова тогда куда пихать, если там будет рука Беллы?

– Эх, подвёл ты меня, Муля, – хмуро сказал Гришка, не обращая внимания на мою аргументацию. – Сам подговорил меня ночевать на заводе, а в это время этот павлин её охмурил.

– Ничего он её не охмурил, – покачал головой я, – там же Полина Харитоновна всё время с нею была. Сам понимаешь, даже при всём желании, ничего бы там не вышло. Ты же свою тёщу знаешь. А когда она уехала, то Жаминов тоже уехал. В командировку. Вернулся вот перед твоим приходом.

Григорий призадумался и лицо его немножко разгладилось. А я добавил контрольный:

– Мирись с нею, Гриша. А то действительно, ты своей глупой ревностью можешь к чему угодно её подтолкнуть.

– Думаешь? – неуверенно сказал Гришка. Он всё ещё сомневался. Нужно было додавить. Поэтому я привёл главный аргумент:

– Ради Кольки мирись. Ему сестрёнка нужна. Срочно!

Гришка, после недельного дежурства на заводе, живо заинтересовался таким хорошим выходом из ситуации и сказал торжественным голосом:

– Да, ты прав, Муля. Ради сына пойду прямо сейчас и помирюсь с нею. А то жалко, если сиротой останется, – он ещё немного подумал, помялся, а потом решительно и торопливо вышел из моей комнаты.

Назад он не вернулся.

Каюсь, я расслабился. Точнее переключил фокус внимания на проблемы дома, в коммуналке и у родителей Мули и совершенно перестал отслеживать наперёд обстановку на работе. Кроме того, эти дни выдались настолько рутинно-спокойными, что никто бы и не подумал, что произойдёт дальше.

А дальше было вот что.

Я сидел и, как обычно, работал в нашем кабинете, на своём рабочем месте. До конца рабочего дня оставалось каких-то два часа. И я уже предвкушал, что сегодня у меня днём побывала Дуся (они с Модестом Фёдоровичем выделили для неё аж два дня, в понедельник и четверг, когда она приходила ко мне, готовила и наводила порядок). Я был практически абсолютно счастлив: с меня сняли всю бытовуху, которая в это послевоенное время была особенно некомфортной и тяжелой.

И вот я уже предвкушал, что сейчас вернусь домой и буду наслаждаться чистотой и приготовленными Дусей блюдами, с удовольствием гадал, что она сегодня такого интересного сделает: котлеты или, может, как в прошлый раз, пирог с рыбой?

И тут дверь открылась и в кабинет заглянул седоусый, который уже дважды при мне вёл заседания профсоюза, и кивком поманил меня на выход.

Ну, ладно, я встал, удивлённо взглянул на коллег (но по их лицам было видно, что они и сами не в курсе) и вышел из кабинета.

– Бубнов, – сказал седоусый, – там на тебя служебку написали. Точнее докладную. Так что будем разбираться.

– На меня? – честно признаюсь, я так удивился, что прямо удивился. В последние дни я был, как и мечтал Козляткин, образцово-показательным сотрудником: тише воды, ниже травы. Писал рабочие бумаги и ни в какие передряги не лез. Даже в столовую не ходил (потому что таскал коробочку с любовно приготовленными Дусей обедами).

– На тебя. На тебя, – вздохнул седоусый и пожаловался, – ну почему вам спокойно не работается, люди?! Ну почему от вас столько проблем?!

– А кто? – наконец-то пришел в себя я и додумался спросить.

– Ну, а сам как думаешь? – скептически взглянул на меня седоусый.

– У меня два варианта, – развёл руками я, – или Барышников, или Уточкина. Больше меня здесь не желает подставить никто. Хотя, может, ещё Лёля. Или Зина.

– Мда, – прокомментировал мои допущения седоусый. – Не угадал.

– Да ладно! – удивился я, – а кто тогда?

– Да комсорг наш, – сказал седоусый.

– Он? – я так удивился, что чуть челюсть не уронил, – а он-то за что?

– А вот на собрании и ознакомишься с сутью претензий, – сухо ответил седоусый и добавил, – сегодня в шесть пятнадцать, в актовом зале. И не опаздывай.

Я кивнул, но он даже не посмотрел, и сразу ушел. А я стоял в коридоре и пытался понять логику: что не так и за что этот карьерист может написать на меня докладную?

Недолго думая, я отправился в Красный уголок. Решил, спрошу у него обо всём сам. Пусть посмотрит мне в глаза и ответит.

Но мне не повезло и дверь оказалась заперта. Возможно, комсорг предугадал такое развитие событий, что я приду, и решил пока лишний раз не отсвечивать.

Для самоуспокоения я несколько раз подёргал ручку двери, постучал и даже пнул её в надежде, что комсорг закрылся изнутри и сидит, может, стенгазету