Между гордостью и счастьем - Диана Рейдо

Да все, что угодно.

Марибелл с тоской подумала, что, даже если она напялит на себя вызывающее красное платье, волосы перекрасит в цвет воронова крыла, а в глаза вставит изумрудные контактные линзы, это привлечет к ней Холдена лишь на первые десять минут.

Ну, хорошо, пятнадцать.

А дальше он будет с той же легкостью и невозмутимостью просчитывать все ее действия, угадывать все ее предпочтения. С полпинка. Зачем ему общаться с ней, если она не представляет для него никакого интереса?

А потом Марибелл подумала, что наверняка он уже ломает голову, куда она подевалась. Она поспешно убрала в сумочку блеск, так и не накрасив губы, и вышла из туалета.

Холден поднялся навстречу ей из-за столика. Приборы были уже убраны, со стола протерто, а свеча задута.

«Наверное, сам и задул, — подумала Марибелл. — Действительно, что ему эта свеча?»

А она долго будет помнить, как огонек этой восковой свечки красиво освещал его широкие брови, слегка раздувающиеся крылья носа, когда он проявлял нетерпение, приподнятый уголок губ, когда он словно нехотя улыбался.

Улыбался самому себе.

Вот глупость-то!

Разве хоть раз за сегодняшний вечер Холден Гроуд, этот таинственный, умный и неоднозначный незнакомец улыбнулся ей по-настоящему?

Ей, именно ей, Марибелл, а не подошедшему официанту, не своим собственным мыслям, забавным догадкам и верным выводам насчет характера своей случайной спутницы.

Конечно же, он не улыбался лично ей. Он слишком занят собой и своими нравственными принципами, чтобы обращать внимание на окружающих.

Марибелл накручивала себя, словно уже забыв о том, что несколько часов назад именно Холден, специально остановившись у темного переулка, покинув теплую, комфортную и безопасную машину, выручил ее, вытащив из лап двоих озабоченных придурков.

Они молча, словно проглотив языки, вышли из кофейни и прошли к припаркованной невдалеке машине. Холден все так же молча открыл дверцу перед Марибелл. На этот раз она пристегнулась уже самостоятельно.

— Куда ехать? — уточнил он.

У Марибелл екнуло сердце.

Что Холден имеет в виду?

Куда ехать — к нему домой или к ней? Он предлагает ей выбрать самой?

Неужели этот вечер, который начался так странно, продолжился так неожиданно и забавно, может закончиться так безрассудно?..

— Марибелл, где вы живете? Куда вас везти? Говорите адрес, — нетерпеливо повторил Холден.

Вот дура…

Обретя дар речи, Марибелл неожиданно для самой себя назвала адрес подруги, которая жила в трех-четырех кварталах отсюда. Ей не хотелось оставаться одной сейчас. Ей не хотелось проводить остаток ночи наедине с собственными мыслями. О том, как Гарриет отреагирует на ее ночной визит, она даже и не подумала в этот момент…

Холден молча вел машину, уверенно и спокойно. Больше он ни о чем не спрашивал.

Молчала и Марибелл. Теперь для нее было совершенно очевидно то, что все, случившееся сегодня — лишь эпизод для Холдена Гроуда.

В чем-то забавный, в чем-то приятный. Но — лишь эпизод. Развлечение в его жизни, сопряженное с неожиданно возникшей возможностью пощекотать нервы и одновременно совершить доброе дело.

А раз так, то и говорить тут не о чем…

Холден заговорил с Марибелл только тогда, когда машина остановилась у дома Гарриет:

— Что ж, Марибелл, рад был с вами познакомиться.

— Спасибо, что выручили меня, — в очередной раз повторила Марибелл. — Я очень вам благодарна. Правда.

— Не стоит благодарности.

«Ну вот, — подумала Марибелл, — сейчас мы распрощаемся, он высадит меня из машины, и мы больше никогда не встретимся. Зачем это ему? Я его не заинтересовала. Я не такого полета птица, мы с ним не одного поля ягоды…»

— Но мы с вами еще не закончили, Марибелл, — широко улыбнувшись, неожиданно произнес Холден.

— В каком смысле?

— Вы же помните, что проспорили мне спор. И, кстати, не один.

— Как это не один? — удивленно произнесла она.

— Очень просто. Сперва я угадал с вашим заказом, и оказался прав, что он вам понравится. А потом не ошибся, определяя вашу профессию.

— Но мы же ни на что не спорили.

— Да, предмет пари не был обозначен, — согласился Холден. — Но из этого не следует, что я не попрошу небольшой компенсации за свою проницательность и интуицию.

Опять он смеется над ней…

— И чего же вы хотите, мистер Гроуд? — официально произнесла Марибелл.

— Немногого. Ваш номер телефона.

— Зачем он вам? Будете звонить долгими зимними ночами и замогильно молчать в трубку?

— Считайте, что шутка вам удалась. Нет, я просто позвоню вам.

— Поболтать о том, о сем?

— Можно и так. Но мне было бы приятней встретиться еще раз и пообщаться. Можно пройтись, можно выбраться в кино. Кстати, я сто лет не был в кино… А можно просто посидеть где-нибудь, съесть пломбир, выпить капуччино. Что вы на это скажете, Марибелл?

— А почему вы этого хотите?

У Марибелл едва хватило соображения, чтобы не ляпнуть вслух что-то вроде «Вам так нравится надо мной издеваться, что вы готовы встретиться еще раз?»

Холден пожал плечами.

От обиды Марибелл прикусила губу.

— Черт его знает, — задумчиво произнес он. — Я не заглядываю так далеко, и не копаю так глубоко. Одним словом, не хотелось бы анализировать с пристрастием. Для меня ваше общество не было необременительным. Подобное явление нехарактерно при моем общении с молоденькими девушками вроде вас. Я отдохнул в вашей компании… Мне просто будет приятно еще раз увидеться с вами.

«А чего же ты ждала? Ничего удивительного, однако. Думала, он начнет говорить про пылкую страсть и неземной интерес к тебе? Ему просто забавно говорить с тобой и просчитывать твое поведение на десять шагов вперед. Не позволяй так с собой обращаться. Есть люди, которым ценно твое общество. Вспомни о них. Не говори ему свой телефон, не становись для него забавной игрушкой… Все равно невозможно что-то большее. Это же очевидно».

Вопреки своим собственным, как ей казалось, благоразумным и рассудительным мыслям, Марибелл сухо продиктовала Холдену номер своего мобильного телефона. Он тут же перезвонил ей, и его номер высветился на экране ее сотового.

— Запишите, — велел он, — таким образом, в случае чего, и вы сможете позвонить мне.

— В случае… чего?

— Кто его знает, — Холден весело усмехнулся, — вдруг вам вновь захочется побродить, погулять по темным городским переулкам.

Марибелл задохнулась от возмущения и принялась отстегивать ремень.