Надувные прелести - Фаина Раевская

— Нет еще. Не до того было.

— Да? И чем же ты, интересно, занималась?

— Работала. Потом с ментом разговаривала...

— Работала она! А я, значит, должна умирать от беспокойства... Постой-ка... Как ты сказала? С ментом говорила?! С каким ментом? Ты что же, вражина, все-таки в милицию обратилась?! Ну, все, плакали наши денежки! А ты готовься, Афанасия, готовься! Совсем скоро ты переменишь место жительства. Учти, когда тебя посадят, на передачи можешь не рассчитывать, во всяком случае, лично я этим заниматься не буду! — Клавка, насупившись, отвернулась.

— Никуда я не обращалась, — успокоила я сестру. — Милиция сама пришла, в виде толстого противного капитана.

Клюквина, кажется, усомнилась в правдивости моих слов:

— Ну да? Вот так вот взяла и пришла! А где, говорит, тут Афанасия Сергеевна Брусникина? Подать ее сюда немедленно!

— Будешь язвить, вообще ничего не скажу, — на этот раз обиделась я. Клавка пронзила меня подозрительным взглядом, который я с достоинством выдержала — после беседы с капитаном подобные взгляды сделались мне по барабану. Сестрица, сообразив, что я ничего не выдумываю, дача задний ход:

— Ну ладно, не сердись. Лучше объясни все толком, я же волнуюсь!

До звонка на перемену оставалось всего пять минут, потому пришлось пересказать разговор с капитаном кратко и по существу. Не забыла я поведать Клавдии и о выводах, сделанных мною в каморке Василича. Единственное, о чем я не упомянула в своем отчете, так это о странном наблюдателе за окном. Зачем зря волновать Клавку? Вдруг этот тип не имеет ко мне ровным счетом никакого отношения?

Когда я умолкла, Клюквина пару минут напряженно думала о чем-то, а потом вынесла заключение:

— Ты все правильно сделала, Афоня. Думаю, больше тебя трясти не будут.

— Твои бы слова да богу в уши, — вздохнула я, терзаясь сомнениями как в правильности своего поступка, так и в словах сестрички.

— Не дрейфь, прорвемся! Ты лучше скажи, когда дискету проверишь?

— У меня еще пять уроков, причем подряд. Так что...

— Ужас какой! Скорее бы каникулы начались, что ли! Ты вон сама на себя не похожа — бледная, вялая. — Клавка озабоченно заглянула мне в глаза. — Как самочувствие, милая?

— Иди отсюда, а? — устало отмахнулась я от сестринской заботы. Посмотрела бы я на Клавку, если бы с ней произошло все то, что случилось со мной. Впрочем, зная Клюквину, могу предположить, что сильно волноваться она бы не стала. Скорее наоборот, была бы только рада неожиданному приключению. — И вообще, ты зачем приперлась ко мне на работу?

— На рынок ехала. А твоя школа как раз по пути, вот я и заглянула... На огонек, так сказать.

Ничего себе, на огонек! Рынок находится совсем в противоположной стороне от школы. Клавка просто умирала от любопытства и желания поскорее узнать, что за информацию таит в себе дискета.

— Вот и езжай, — послала я Клавку по нужному ей адресу. — И не вздумай мне названивать. Учти, я мобильник отключу.

— Уже еду. Ты только не тяни, Афанасия. И после работы — сразу домой!

Вместе со звонком на перемену Клюквина испарилась, а я с тяжким вздохом приступила к исполнению своих профессиональных обязанностей.

В этот день работа как-то не задалась. Я была крайне невнимательна, рассеянна и, как следствие, мы с учениками не успели выполнить даже половины запланированного. Разозлившись на себя за то, что меня так легко сбить с толку, я задала на дом своим оболтусам вдвое больше обычного.

Когда последний оболтус вышел, ворча себе под нос что-то маловразумительное об учителях-садистах и нелегкой судьбинушке учеников, в кабинет влетела француженка:

— Сергевна, давай покурим!

Я растерялась:

— Но я...

— Да ладно, не напрягайся! Я тоже иногда к Василичу в каморку бегаю.

Неужто Василич настучал? Интересно, кто еше в курсе моей дурной привычки? Может, вся школа давно знает, а я продолжаю изображать из себя великого конспиратора? С трудом подавив желание провести своего рода мини-расследование, я полезла в стол за сигаретами. В качестве пепельницы призван был послужить бумажный кулечек.

— Ну, рассказывай, — велела Жаннет. Вообше-то француженку зовут Жанна Игоревна, но она переделала свое имя на французский манер. Согласитесь. Жаннет Игоревна звучит немного нелепо, Жанка это поняла, и теперь ученики зовут ее мадемуазель

Жаннет. На мой взгляд, лучше не стало — сразу возникает ассоциация с домом терпимости, где все были мадемуазели: Фифи, Мими, Жужу и так далее...

— О чем рассказывать? — удивилась я.

— Тебя допрашивали?

— Не допрашивали, а беседовали.

— Одна фигня! И что?

— Что «что»? — Я никак не могла взять в толк, что же хочет услышать Жанка, пардон, мадемуазель Жаннет. Впрочем, кажется, нашу «мамзель» мой ответ вовсе не интересовал, потому что она спешила поделиться собственными впечатлениями от встречи с милицейским капитаном.

— Это просто кошмар! — Было хорошо видно, что эмоции у француженки бьют ключом. — Я чувствую себя главным героем крутого боевика!

Я сдавленно хрюкнула: если Жанка — герой боевика, то кем же должна чувствовать себя я? Главным злодеем, что ли?

— Это беседа с капитаном тебя так возбудила? Держите себя в руках, мадемуазель Жаннет, нельзя транжирить нервные клетки по пустякам.

Жанка всплеснула руками, возмущенно подышала, а потом, слегка обидевшись, молвила:

— Может, для кого-то допрос у настоящего милиционера — пустяк, дело житейское, а для меня — серьезный стресс!

— А отчего тебе-то сотрясаться? Или совесть нечиста? — пожала я плечами.

У любого человека, впервые видевшего нашу француженку, возникало ощущение, что перед ним — неземное существо, ангел, только что опустившийся на нашу грешную землю: белые кудряшки, вздернутый симпатичный носик и наивный взгляд голубых глаз. Принцесса эльфов, да и только! Заподозрить подобного ангелочка в каком-нибудь грехе может только сумасшедший. Сумасшедшей я не являлась, была просто раздражена, потому что «мамзель» мешала мне приступить к выполнению важного дела — исследованию дискеты.

— Ты не язви, Афонь. Я тебе сейчас такое скажу... — Жанка таинственно сверкнула очами.

— Ну-ка, ну-ка. — Я затушила сигарету и, пожелав себе терпения, приготовилась выслушивать какой-нибудь бред француженки.

— В этом деле замешана женщина!

Мадемуазель Жаннет с нескрываемым торжеством смотрела на меня, ожидая реакции на свое сообщение.

А как я могла среагировать? Второй раз за сегодняшний день мне довелось ознакомиться с данной версией. Сперва Макаров высказался, теперь вот Жаннет. Ну, у Макарова, допустим, повод имелся — как-никак его брат якобы видел женщину, то есть меня, на месте аварии. А вот какие основания утверждать это имеются у француженки? С напускным безразличием я попробовала рассмеяться: