Фокусник - Ася Алкимова

не казался таким бледным. На нем была бледно-голубая рубашка. И еще, он был значительно дружелюбнее. Видимо, ему удалось наконец выспаться.

– Ася! Я даже помню, как тебя зовут, – сказал он тоном, который предполагал безграничное восхищение своей памятью, – Ты куда сейчас?

– Выпить кофе.

– Отлично, я с тобой.

Меня несколько покоробил его утвердительный тон, но искушение узнать о нем побольше было слишком велико, чтобы протестовать.

Мы сели на втором этаже. Огромные стекла плотно запотели, и по ним сбегали ручейки влаги. Было удушающе влажно, как в ванной.

Вардан подождал, пока я выберу стол у окна, и пошел за мной, по пути захватив сахарницу. Он и так попросил кофе с сиропом, в теперь у меня на глазах отмерял еще несколько ложек.

– Глюкоза! – сказал он, салютуя мне сахарницей, – Наше все!

Его приветливость показалась мне просто-таки неправдоподобной.

– Ты что, проспорил что ли?

– Я просто настроение-зависимый.

– Ты вообще, похоже, зависимый.

Вардан рассмеялся.

– Я всегда говорю, лучше быть наркоманом, чем растаманом.

– Почему?

– Наркоман предполагает личность, – он так яростно стучал ложкой о фаянс, что из воронки в его чашке во все стороны летели брызги кофе, – А растаман – только любовь к Бобу Марли. Такая же разница, между прочим, как между иммигрантом и гастарбайтером. Вот ты гастарбайтер?

– Нет, я иммигрант.

– Вот! – сказал Вардан с торжествующим видом.

Мы замолчали. Я почувствовала приближение неудобной тишины и слишком быстро спросила:

– На кого ты учишься?

Он посмотрел с недоумением.

– Кто тебе сказал, что я вообще на кого-то учусь?

– Ты сам.

– Да? – не похоже было, что он особенно удивился, – Ну нет, я уже давно не студент. И слава богу.

Он поднял чашку. Я заметила, как дрожала его рука.

– А ты где учишься?

Я рассказала. Сначала в общих чертах, боясь показаться не к месту говорливой, потом, в ответ на его вопросы, более подробно. Рассказала о неумных преподавателях и бездарных студентах. Это была неиссякаемая золотая жила. Вардан слушал с неожиданным любопытством, прохладно и внимательно, как будто рассматривал музейный экспонат.

– Ну а ты? – спросила я, когда мне стало совестно сплетничать.

– Нет.

– Что нет?

– Говорить о себе – это грязный наркотик. Слишком много рисков, и слишком мало кайфа. Я его не юзаю.

– Ишь!

Меня рассердило, что он как будто бы обманом заставил меня разговориться. Я тоже решила схитрить.

– И почему?

– Все очень просто. Двое людей встречаются. Говорит тот, кому нужно рассказать, кто не выносит тишины, кому нужно отражаться в других. А молчание – это отсутствие отражения. Рябь, перелив, возможность, власть. Отсюда и вывод: чем больше ты знаешь о человеке, тем меньше он знает о себе. Не нужно никому ничего рассказать только тому, кто все рассказал уже себе сам.

– Ты понимаешь, что сейчас говоришь о себе?

– И что? – совершенно невозмутимо ответил Вардан.

– Железный аргумент.

Зал наполнился и снова опустел. Заиграли «Битлз». Мы перешли на музыку.

– Тебе не кажется, что это некоторый моветон – слушать Битлз в Англии? Какой-то перебор получается, как кофе с сахаром и сиропом.

Вардан еле заметно улыбнулся и картинно отхлебнул страшное варево.

– Битлз или Роллинг Стоунз? – спросила я.

– Разумеется, Битлз.

– Но почему?!

– Потому что только полные идиоты спорят о музыкальных вкусах. Вообще говоря, только полные идиоты обсуждают музыку иначе как в шутку.

Я проглотила возмущенный протест. Вардан вздохнул.

– Ну хорошо. Мне больше нравятся Битлз потому что… Дай подумать… – он циркачески закатил глаза и пустился в пространные и совершенно бессмысленные рассуждения. Они были такими абсурдными, что их нельзя было воспринимать всерьез.

Легкость, с которой Вардан поддерживал беседу, была почти неестественной. Приходили на память чопорные салоны позапрошлого века, ни к чему не обязывающие споры, заранее продуманные переливы тем. Я была благодарна ему, но в то же время ожидала подвоха. Видимо, моя настороженность бросалась в глаза, потому что после очередной паузы Вардан спросил:

– Что, странный я?

– Не то слово.

Вардан хмыкнул. Смеялся он тоже необыкновенно, не ртом и не голосом, а как будто животом, слегка кашляя и встряхивая плечами. Смех совершенно не уживался с ним. Видно было, что хотя он искренне потешается надо мной и над разговором в целом, ему не было весело; скорее он вел себя так, будто радовался, что оправдались его самые мрачные догадки.

– Самодовольный.

– Что?

– Ты не просто странный, ты самодовольный сверх меры.

– И? – неторопливо спросил Вардан, отворачиваясь к окну, – В чем твоя проблема?

Я отметила, что он снова точно скопировал на русский раздраженное английское «what's your problem?»

– Я не люблю самодовольных людей.

Вардан устало и хрипло вздохнул. Прочертил серым пальцем несколько пересекающихся линий на стекле. Отпил кофе. И ответил, как будто разговаривал с наскучившим ребенком:

– Все любят самодовольных людей.

И, помолчав, добавил:

– А в первую очередь те, кто говорят, что не любят.

Я попыталась заглянуть ему в глаза. Он беспричинно нравился мне, нравилось его безразличие и мрачный, оригинальный ум. Вардан смотрел в окно.

Я проследила за его взглядом. Внизу, посреди улицы, стояли два ряженых, два актера в средневековой одежде, их плащи развевались на ветру. Они кричали, зазывая туристов в «любимый паб Вильяма Шекспира» и в Оксфордские подземелья. Вокруг них кружились полугнилые листья и обертки из МакДональдса.

– Холодает, – изрек Вардан, – «А к середине ноября все они ненавидели Оксфорд…»

– Что ты цитируешь?

– Книгу.

– Какую?

– Обо мне.

– О тебе есть книга?

– Еще нет. Но будет.

Я не могла понять, шутит он или нет.

– Книга оправдывает все на свете. Любая, даже самая тупая мысль становится важной, если ее записать. Поэтому единственная цель, которую стоит ставить себе в жизни – это стать героем книги.

Я кивнула, не сообразив, что он глядит в окно и не увидит моего согласия. Впрочем, теперь я начинала сомневаться, что он заметил бы его, даже если бы увидел.

– Если про тебя написали книгу – все, ты герой. Mission accomplished. И все такие офигели.

Я рассмеялась.

– То, что ты персонаж книги, еще не делает тебя героем. Рокантен, например, какой же он герой. Или Обломов. Или…

– Я не знаю, кто это. Но не важно. Раз написали – значит ты достаточно занимателен, чтобы о тебе писать, логично?

– Бесплатные наркотики на год и я напишу о тебе книгу, договорились? – предложила я. И тут же удивилась своей наглости. От него, что ли, набралась?

– Только трава.

– Тогда книга будет плохая.

Он покачал головой и улыбнулся.

– Только трава.

Я подумала, что торговаться бессмысленно.

– Окей.

Мы посидели еще с полчаса, уже молча. Я боролась с желанием