Ребрендинг юродивой - Марина Алексеева

Да и как было не влюбиться, если пора любви настала, а влюбиться не в кого? Не в соседа же по парте — Женьку, который постоянно в ухе ковыряется и зубы не чистит? Ладно, что про Женьку говорить, даже местные красавчики — любимцы всех девчонок — Настю не интересовали. Скучные они какие-то были, и разговоры у них скучные… Да они даже «Войну и мир» прочитать не смогли. Краткий пересказ выучили, и все. О чем с ними говорить-то?

А тут Владимир! Он знал столько интересного! Прочитал, наверное, все на свете книги. О каком бы авторе Настя ни заводила разговор, Владимир всегда был в курсе, всегда мог поддержать беседу и высказать оригинальное, неординарное, всегда очень неожиданное для Насти мнение…

И как тут, скажите, было не влюбиться?

Владимир попросил Настю сохранять их дружбу в тайне. А глупая и наивная Настя просто кивнула головой, даже не подумав о причинах такой странной просьбы.

Умные разговоры и одухотворенные беседы продолжались пару месяцев. Владимир вел себя так галантно, вежливо и внимательно, что Настя ощущала себя просто принцессой. А вокруг была не жизнь, а сказка. Она сидела на уроках, думала только о Владимире и смотрела на часы — примерно каждые пять минут. Через три часа она его увидит! Больше ей ничего не нужно… Через два часа… Как бы пережить эти бесконечные два часа… И так было каждый день…

Когда Владимир как бы случайно взял ее за руку, продолжая вещать что-то поразительно умное, Настя напряглась, но руки не отняла. Наверное, Владимир просто увлекся и не замечает, что делает…

Как выяснилось позже — прекрасно замечал. Он начал как бы невзначай касаться Настиных плеч, прижиматься коленом к ее ноге, даже грудь несколько раз задел, энергично жестикулируя руками при обсуждении какой-то очередной высокодуховной темы…

Как реагировать — Настя не знала. Прикосновения были ей неприятны. Она всегда избегала тесного контакта с кем-либо вообще благодаря своим ненормальным родителям, а тут такое… Настя понимала, конечно, что взаимоотношения между мужчиной и женщиной должны неизбежно закончиться определенным образом, но ей как-то не приходило в голову, что это касается и их с Владимиром таких возвышенных и таких романтичных, неземных отношений. Ей казалось, что их любовь всегда будет платонической, и о чем-либо другом она даже не думала. Вернее, очень старалась не думать, потому что думать было неприятно.

Настя старательно находила оправдания для прикосновений Владимира. Может, он не замечает их? Может, у него просто такая манера разговаривать, есть же люди, которые любят крутить пуговицу собеседника… Может, в его прикосновениях нет ничего сексуального, а только дружеское внимание, он же не может знать о Настиных отклонениях…

Настя несколько раз была у Владимира дома и чувствовала себя там спокойно и безопасно. Он действительно был очень приятным собеседником и галантным мужчиной. Владимир умело, как знатный паук, плел паутину из красивых фраз и романтических рассуждений, смачивая и закрепляя ее комплиментами и грустными одухотворенными взглядами. Паутина получалась прочная и совершенно незаметная. Поэтому Настя, как наивная муха, сама в нее забралась и покорно уселась. Она просто получала удовольствие от общения, стараясь ни о чем плохом не думать. Правда, все время знакомства с Владимиром Настю не покидало какое-то смутное беспокойство. Настя старательно прогоняла от себя тревожные мысли, тем более что явных поводов для того, чтобы волноваться, не было. Владимир был на высоте: дарил цветы, водил в кафе и рестораны, готовил для Насти просто невероятные блюда и кормил чуть ли не с ложечки, развлекал жутко смешными анекдотами и байками и говорил, говорил, говорил… Говорил на самые разнообразные темы, всегда интересные для Насти, испытывающей постоянный голод общения.

Когда он расстегнул ширинку, Настя просто впала в кому. Она ничего не могла ни сказать, ни тем более сделать… Владимир смотрел на нее почему-то жалобно и умоляюще.

— Девочка моя, у тебя такие сисечки, — Владимир сжал ее грудь.

Насте стало плохо. Реально плохо. К горлу подступила тошнота, все тело свело судорогой, перед глазами все поплыло — она уже не видела наклонившегося над ней Владимира, видела только мутное темное пятно…

Этого не может быть! Все это дурной сон. Владимир не может делать с ней все это. Делать все эти гадкие вещи…

Настя превратилась в безвольное деревянное полено — неси и клади куда хочешь, хочешь — поруби на дрова, а хочешь — сколоти лавочку…

Она попыталась что-то сказать, но из горла вырвался только свистящий шепот. Попыталась оттолкнуть Владимира, но руки были такими слабыми, что совсем не слушались ее…

Губы Владимира были мокрыми и склизкими. Он целовал ее, пытаясь быть нежным. Наверное, старался доставить Насте удовольствие…

Только как же все это было отвратительно…

— Дай в шейку поцелую. Какая у нас шейка нежная…

Владимир шарил руками по телу Насти, а она чувствовала себя сидящей в грязном, протухшем болоте и словно по ней ползали мерзкие склизкие жабы, пиявки и червяки…

— Давай трусики снимем. Зачем нам трусики? — шептал Владимир, облизывая Настин живот.

Настя как-то отстраненно подумала, что это, наверное, просто сон. Такого с ней происходить никак не может. Надо просто проснуться. Главное — побыстрее проснуться, чтобы невероятный и мерзкий сон кончился.

Сон не кончился. Голый Владимир как-то сразу растерял всю свою интеллигентность… И галантность тоже растерял. Он был жалок и противен. А то, что Настя увидела у него между ног, было так отвратительно, что от ужаса, наверное, к Насте вернулись силы, и она, вскочив с дивана, побежала к двери. Так и побежала — почти голая. Это было совсем неважно, голая она или одетая — главное, чтобы все это скорее закончилось. Настя больше не могла. Не могла она больше!

Владимир растерялся. Он не ожидал от покорной Насти такой прыти. А может, даже думал, что ей все это нравится, раз она не сопротивляется. Еще бы, он же шикарный мужчина, как он может ей не нравиться? Такая подготовительная работа была проведена…

— Ты куда, кисонька моя?

Владимир побежал за Настей и догнал ее уже у входной двери. Настя не могла открыть замок. Руки дрожали, а противный замок никак не желал открываться.

— Ты куда, девочка моя сладкая?

Владимир обхватил Настю, обняв сзади руками за грудь, и оттащил от двери.

— Ты же тоже меня хочешь. Вот мы сейчас посмотрим… — Он сел на корточки перед Настей. — Раздвинь ножки, рыбка моя. Тебе будет хорошо, вот увидишь…

Настя хотела что-то сказать, но у нее опять не получилось. Стены и потолок закружились и поменялись местами, реальность завертелась вокруг Насти, ускоряясь и затаскивая ее в черную вращающуюся воронку… Потом наступил провал… Дальше она ничего не помнила. Просто потеряла сознание… Организм решил, что того, что произойдет дальше, Настиной психике просто не выдержать, и отключил ее мозг…

Настя очнулась на диване в гостиной Владимира. Она с трудом въезжала в ситуацию. Сначала Настя решила, что уснула и все было просто ужасным бредовым видением. Потом вдруг Настя почувствовала — она голая! Под одеялом, но — голая! То есть совсем голая! Настя вскочила и, прижимая к себе подушку, как малыши прижимают плюшевого мишку, посмотрела по сторонам. Ее одежда была разбросана по всей квартире. Особенно бесстыдно выглядели вывернутые наизнанку трусы, висящие на спинке стула.