Ребрендинг юродивой - Марина Алексеева

Отец опомнился первым.

— Чего вылупилась? Брысь отсюдова! Б…ь подзаборная!

Интересно, почему именно Настю назвали этим словом? Она-то при чем?

Настя аккуратно, боком прошла мимо толстой Ленки и шмыгнула в свою комнату.

Потом, когда хлопнула дверь за ушедшей соседкой, в комнату вошел отец и, с ненавистью глядя на дочь, процедил сквозь зубы:

— Скажешь кому — урою.

Настя молча кивнула. Она не сомневалась — уроет. Даже ни секунды не сомневалась…

Сомневаться она стала в другом… Раньше Настя думала, что все, что говорят им с сестрой родители, — правда и что сами они живут по тем же принципам, по которым заставляют жить своих детей. Теперь все изменилось. Оказалось, что все — ложь! Ложь и лицемерие!

После того как Настя это поняла, стало намного легче. Раньше, когда отец пилил ее, упрекая в расхлябанности и лени, она страдала и корила себя за нерадивость, думая, что действительно не оправдывает надежды родителей. Теперь же любые слова отца можно было совершенно спокойно игнорировать.

Видимость послушания Настя все же поддерживала. Зачем ей открытый конфликт? Да и боялась она отца… В гневе он был способен на многое… Но после того случая авторитет его был низвергнут со своего пьедестала и восстановлению уже не подлежал. После смены ценностей, которая произошла благодаря случайно увиденному свиданию, Настя просто молча слушала нудные причитания, не обращая на них никакого внимания, а если отец надоедал слишком уж сильно, то она поднимала на него свои удивленные наивные глаза и смотрела не отрываясь. «Как можно нести такой бред? И это говоришь мне ты?» Эти вопросы можно было без труда прочитать в Настиных глазах. Отец начинал под ее взглядом почему-то сбиваться и тушеваться, комкал фразы, путался в аргументах и обвинениях и так и не заканчивал начатые предложения… Потом он совсем замолкал и, бросив на дочь полный ненависти взгляд, исчезал за дверью.

Как же права народная мудрость, утверждающая, что нет худа без добра! Если бы Настя не увидела пошлую сцену отцовской измены, то она по-прежнему боялась бы его. А теперь Настя обрела хоть какую-то, хоть относительную свободу.

Но того, что сделал с Настей Владимир, отец не простил бы ей все равно. Хорошо, что никого не было дома, когда она вернулась…

Настя посмотрела на часы. Без пятнадцати четыре. Скоро приедет Роман. Это было ошибкой, не нужно было соглашаться, чтобы он подъехал к школе. Теперь кто-нибудь обязательно заметит, как Настя будет садиться в его автомобиль, и сплетни поползут по коллективу с новой силой.

Настя выглянула в окно. Машины еще не было. Выходить и ждать на улице тоже не хотелось — обязательно кто-нибудь прицепится и начнет выведывать, кого это Настя ждет…

Лучше она будет смотреть в окно и, как только Роман подъедет, быстренько выбежит и сядет в машину. Может, никто и не заметит… Хотелось в это верить…

И почему Настя всего боится? Ну какая, в конце концов, разница, что думают и говорят о ней в школе? Ей-то что? Но сколько бы Настя себе ни объясняла все это, она все равно боялась пересудов и не хотела привлекать внимания к своей персоне.

Без трех минут четыре машина Романа была у школы. Настя схватила сумку и выбежала на улицу. Ей повезло — она никого не встретила. Правда, охранник с интересом проводил ее взглядом и даже, встав со своего места, постоял в дверях, пока Настя шла к машине. Уйти незаметно все же не удалось. Охранник Серега характер имел поистине бабский. Скучая без дела на своем месте, он пользовался любой возможностью поболтать с учителями. Так что сегодняшнее Настино свидание станет достоянием всей школы и, скорее всего, уже к завтрашнему дню обрастет невероятными подробностями…

«И что пялится? Тоже мне мужик! Книжки бы лучше читал…» — с досадой подумала Настя, чувствуя спиной любопытный Серегин взгляд.

Книжек Серега не читал никогда. И как он на такой работе от безделья еще с ума не сошел? Настя бы сошла точно… А если бы судьба сложилась так, что она вынуждена была бы сидеть вот так на одном месте и ничего не делать, то Настя, уж без всяких сомнений, нашла бы, чем заняться. Можно вязать, например. Это же сколько удастся связать за восемь часов?! Да целую половину кофточки! Или читать… Или кроссворды разгадывать… Можно выучить иностранный язык, в конце концов! А просто так сидеть, когда жизнь медленно, но верно, по капельке, безвозвратно и бессмысленно уходит — это ужасно! Надо хоть что-то делать.

…После случая с Владимиром Настя думала, что мужчин больше никогда уже не будет в ее жизни. Не будет — и ладно! Больно надо…

Если даже самым умным из мужчин нужно только одно и дружба с ними обязательно заканчивается сексом, то мужчины Насте не нужны. Обойдется как-нибудь. Живут же старые девы на свете. И ничего — сносно себя чувствуют. Тем более что Настя будет не настоящей старой девой — все-таки у нее есть сексуальный опыт благодаря Владимиру… Хотя лучше бы его не было…

Именно таким образом размышляла Настя до встречи с Романом. Она уже смирилась со своим предполагаемым одиночеством и никаких подарков от судьбы не ждала…

Роман возник в Настиной жизни случайно, и очень сумбурно как-то возник.

Настя бродила между полками в магазине, удерживая в руках пакет с картошкой, несколько морковок в сеточке, батон хлеба и пачку масла. Тележки в связи с большим количеством народа были нарасхват, и Настя решила, что донесет покупки в руках. Ей же не на месяц закупки совершать, как некоторым. Настя взглянула на представительного мужчину, катившего свою добычу к кассе. Свертки, коробочки, баночки и пакеты с фруктами с трудом помещались в огромной тележке, того и гляди что-нибудь вывалится…

Настя подумала, что могла бы питаться всем этим полгода, наверное. А мужик наверняка завтра или послезавтра будет дефилировать по этому же залу с точно такой же переполненной тележкой…

Она стояла напротив прилавка со сладостями и напряженно высчитывала, хватит ли ей денег еще и на сушки с маком и на двести граммов трюфелей. Или только на сушки хватит? Настя сбивалась и несколько раз начинала свой подсчет заново. Позориться и возвращать что-нибудь на кассе ей не хотелось. Ошибиться было категорически нельзя… Так… Пятьдесят три рубля — картошка. Плюс — девятнадцать за морковь. Всего — семьдесят два…

Неожиданно что-то толкнуло ее под колени. Ноги подогнулись. Настя инстинктивно вцепилась в прилавок, чтобы удержать равновесие и не рухнуть на пол. Из-за этого все, что было у нее в руках, высыпалось и разлетелось по всему магазину. Настя растерянно огляделась по сторонам. Положение было страшно неловким. Все вокруг смотрели на нее. Вон тетка в полосатой куртке даже остановилась, прервала свое торжественное шествие между полками и с интересом за Настей наблюдает… Цирк бесплатный, что ли? Ползать при всех по полу и собирать свою картошку очень не хотелось… Да и во что ее собирать? Пакет порвался и валялся жалкими обрывками у Настиных ног…

Может, просто уйти?

Нет, уйти она не сможет. Не такая она, чтобы уйти. Будет ползать и собирать свой будущий скудный ужин на глазах у любующихся ее глупым положением покупателей. Ну и ладно… Переживет… Не съест же ее никто, в самом деле…