Мое непреклонное сердце - Джо Гудмэн

— В присутствии полудюжины свидетелей граф усомнился в законности рейса «Таинственного Ремингтона». Он дошел до заявления, что у «Таинственного» есть двойник в серии «Ремингтон» и что я привел клипер а Лондон, не дойдя до Бостона.

Глаза Мерседес расширились. Да, ее дяде следовало бы сначала вникнуть в суть дела, чтобы не действовать так безрассудно. Поставить под сомнение честь человека — это не легкая шалость, а оскорбление с серьезными последствиями.

— Я показал ему газету, датированную днем прибытия судна, которую я купил в порту Бостона. Он заявил, что все это заранее подстроено и сплошное мошенничество.

Теперь Колин увидел по лицу гостьи, что она понимает, к чему это привело. Она медленно кивнула, предлагая продолжать.

— Ваш дядюшка наговорил еще много чего. И я имел полное право вызвать его на дуэль за любое из его высказываний.

— Почему же вы этого не сделали?

— Потому что это не имело никакого смысла. Я уже знал, что он не сможет заплатить долг, не заняв денег под залог Уэйборн-Парка. Если бы он не захотел сделать этого, то имение перешло бы в мою собственность за отказ от уплаты долга. Все совершенно законно, уверяю вас.

Мерседес и не сомневалась в этом. Она поняла, что Колин Торн пошел на риск не вслепую, а просчитав все «за» и «против». Чего она не могла взять в толк — откуда у него четверть миллиона, чтобы заключать пари. Совершенно невероятно, чтобы капитан клипера смог накопить такое состояние!

— И что же он сделал, когда вы не клюнули на приманку? — нетерпеливо спросила она.

— Он сам вызвал меня на дуэль. С его точки зрения, у него не было другого выбора. Если он завтра убьет меня — ему не нужно будет выплачивать проигрыш. Если я убью его… — Колин пожал плечами. — Тогда у него уже не будет никаких забот. Так ведь?

Граф Уэйборн и так не имел никаких забот. Он предоставил это Мерседес. Она единственная несла на своих плечах все тяготы по управлению Уэйборн-Парком. Ведь когда-то это был ее дом.

Распрямив ноги, Мерседес пододвинулась к краю кресла. Несколько мгновений она сидела как испуганная птичка, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. Потом подняла с полу свои чулки, надела их и сунула ноги в мокрые холодные башмаки. Она встала и направилась к выходу, и при каждом ее шаге через швы наружу с чавканьем выдавливалась вода. Мерседес стеснительно поджала пальцы.

Несмотря на тепло от очага, ее плащ был еще влажный. Она накинула его на плечи и подняла капюшон. Потом подняла взгляд на Колина. Он смотрел на нее с тем же бесстрастным любопытством, которое она заметила и раньше. Держась за дверную ручку, она искала слова для прощальной фразы. Но, так ничего и не сказав, ушла.

Слов не было.

Когда она добралась до дома, в библиотеке горел свет. Значит, дядя ждал ее. Никто не встретил ее у дверей, чтобы помочь ей снять мокрый плащ или предложить чаю. Поместье с годами опустело, и та немногочисленная прислуга, которую Мерседес удалось удержать, наслаждалась заслуженным отдыхом в своих комнатах.

Дядюшка появился в тусклом свете коридора раньше, чем она успела снять плащ.

— Я бы хотела сначала выпить чаю, — сказала она, открывая чулан под лестницей. Она спрятала туда свою мокрую одежду. Чтобы закрыть дверь, она попятилась назад и натолкнулась на графа Уэйборна, который уже стоял за ее спиной. Тело ее мгновенно сжалось. Прежде чем она успела убежать, он уже схватил ее за руку и вывернул так, что она не могла сдвинуться с места.

— Чай подождет, — тихо сказал он.

Говоря, он близко наклонился к ней, и запах винного перегара ударил ей в нос. Он пил все время, пока ее не было дома. Прекрасно зная, что сопротивляться бесполезно, Мерседес .заставила себя сохранять спокойствие.

— Ну, пойдем в библиотеку?

Это было все что угодно, только не приглашение. Мерседес кивнула и почувствовала, как от этого усилия больно натянулась кожа на затылке.

Уоллас Лейден, достопочтенный граф Уэйборн, за шиворот потащил свою племянницу в библиотеку. Когда он отпустил ее, чтобы закрыть за собой массивную дубовую дверь, Мерседес быстро отступила от него на безопасное расстояние. Это ее движение не осталось незамеченным. Он повернулся к ней, и она увидела на его лице кривую усмешку.

Лорд Лейден был не очень высокого роста, но Мерседес смотрела на него снизу вверх. В ее глазах он почти не изменился за те двадцать лет, что она его знала. Лишь темные волосы начали седеть на висках где-то после сорока восьми да немного резче стали морщины у глаз и рта. Но это все, что она могла заметить. Годы пьянства мало отразились на его фигуре, и даже нос не покраснел. И если ему приходилось обходиться без выпивки в течение нескольких дней, руки у него не дрожали. Среди пэров ходили легенды о его способности выпивать огромные количество ликера, и отрывочные сведения об этой его сомнительной рыцарской доблести со временем дошли и до Мерседес.

Граф пользовался известностью в свите вдов и отверженных жен своего круга. Со своей подтянутой атлетической фигурой и изысканными строгими чертами лица он слыл у женщин красавцем и часто заводил в Лондоне любовниц. Величина его долга была известна лишь его семье и кредиторам, но едва ли о ней подозревали в среде пэров. В Уэйборн-Парк допускались лишь немногие друзья, и, когда гости приезжали в усадьбу, на Мерседес лежала обязанность поддерживать видимость благополучия.

Каким-то неуловимым образом поместье имело сходство с графом. Его внешний облик мало менялся с годами. Парк был неизменно ухожен. Газоны и кустарники регулярно подстригались. Фасад каменного дома всегда был отремонтирован. И только более внимательный глаз мог заметить признаки неблагополучия: мокрые пятна на потолке третьего этажа и в комнатах прислуги, обветшавшие ковры в спальнях северного крыла, исчезновение некоторых картин со стен галереи, нечищеные печные трубы и просевшие полы в гостиной наверху.

То же самое происходило и с графом. Распад и разрушение можно было заметить только при ближайшем рассмотрении. Его остроумие, которым он был известен, можно было бы, мягко говоря, назвать несколько жестким. Дома, когда он обращал его на свою семью, оно превращалось в жестокость. Пил он или нет — настроение его было непредсказуемо, а когда к этому добавлялась ярость, он становился страшен. Он чинил расправу, как избалованный и упрямый ребенок. Нетерпеливый и не терпящий никаких возражений, он не ведал и не желал ничего знать о последствиях.

Когда Мерседес была совсем юной, она не могла понять, почему у него так много друзей. Он часто уезжал из имения по приглашению то одного, то другого знакомого. Однажды она спросила об этом тетю Джорджию, но та, видимо, не захотела отвечать на ее вопрос. Со временем Мерседес смогла сделать об этом собственные выводы и поняла, что мишенью жестокости и злобного нрава его светлости была только его семья в Уэйборн-Парке. Он разряжался на своих домочадцах. И чем дольше он отсутствовал, тем более ужасную цену они должны были платить по его возвращении. А когда тетя умерла родами, произведя на свет мальчиков-близнецов, Мерседес смогла в полной мере оценить, как часто Джорджия Лейден заслоняла своих детей и племянницу от графского гнева.