Длиннее века, короче дня - Евгения Михайлова
Шрифт:
Интервал:
– Знаешь, я всегда хотела сделать так, чтобы тебе было проще. Ночевала в гараже, скрывала нашу жизнь от знакомых, унижалась перед наркологами. А ты вообще точно алкоголик? Выглядишь хорошо, работаешь, диски тебе нужны. Я вдруг подумала, может, тебе просто нравилось меня изводить? Эта история с замками… Короче, я сейчас предложила самый простой для тебя вариант. Не подойдет – выберу другой. Но будет по-моему.
– О! Прямо раскрепощенная женщина Востока. Общение с хамом…
– Молодец, – кивнула Маша. – Садись, пять. Ты озвучил концепцию, с которой я пойду в суд, если ты сам со мной не разведешься. У меня получится. Все-таки я преподаю римское право, а ты торгуешь автомобилями. И базаром несет от тебя за версту. Уходи.
Она спокойно закрыла за ним дверь и отстраненно подумала о том, что впервые его сознательно оскорбила. Что делать. Когда-то жизнь заставляет разобраться в себе и других. Нет, с ней иначе. Ее заставляет так действовать Лешина смерть. Она будет его защищать. Он в этом нуждается сейчас больше, чем при жизни.
Катя вошла в вестибюль и оторопело уставилась на большой портрет Алексея с черной лентой.
– Это чего? Что с ним? – настойчиво спросила она у стоящего рядом человека в очках.
– А вы как думаете? – нервно ответил ей очкарик. – Лично я уверен, что это не в честь дня рождения.
Он быстро пошел по коридору, явно расстроенный. Потом почему-то оглянулся и посмотрел на Катю с брезгливым удивлением. «Ну и контора, – раздраженно подумала она. – Каждый придурок смотрит на женщину, как на прошлогоднее говно». Она, наконец, догадалась прочитать текст под портретом. Ей стало холодно. Она боялась даже самого слова «смерть». А тут… Он был такой сильный, живой, теплый, красивый… Катя медленно вошла в свою бухгалтерию, бросила на стол сумку, опустилась на стул и то ли задумалась, сама не зная, о чем, то ли просто впала в ступор. Вошла главный бухгалтер Валентина Петровна, кивнула ей, села за свой стол.
– Здрасте, – с опозданием ответила Катя. – А чего с ним, я не поняла?
– С кем?
– С Алексеем Николаевичем.
– Он умер.
– Ясно, что умер. А отчего он умер?
– Мне не доложили, – холодно ответила бухгалтер. – Думаю, это вообще не твое дело. Может, поработаешь, наконец?
– Да пожалуйста, – Катя надулась и включила компьютер.
– Здравствуйте, дамы, – вошел озабоченный шеф. – Валентина Петровна, рассчитайте, пожалуйста, что Алексею причиталось, прибавьте отпускные: он не отгулял, ну, и пособие семье, как положено. Сделайте это сейчас, свяжитесь с Людмилой, спросите, ей домой подвезти или, может, на карту бросить…
– Я могу отвезти, – вызвалась Катя.
Виктор посмотрел на нее с сомнением.
– Лишь бы не работать? У людей горе. К ним поедет тот, кто знал Лешу.
– А я что, не знала? Мы вместе в налоговую ездили. Вы сами посылали.
– Я имел в виду… Спасибо, не надо.
– Господи, – выдохнула Катя, когда он вышел. – Что ж вы тут за люди такие собрались. Я прям бояться начинаю. Слово скажу – и думаю: как бы по роже не схлопотать. Че я вам сделала?
– Ты пока вообще ничего не сделала. Калькулятором пользоваться как следует не научилась. И почему ты такая неграмотная?
– А че это я неграмотная?
– Ладно, хватит. Не мешай.
Валентина Петровна позвонила Людмиле, договорилась, что деньги переведет на карту, потом сказала непривычно мягким голосом:
– Вы обращайтесь по всем вопросам. Мы очень любили Лешу и переживаем. Думаю, поминки у нас организуем, вам ничего делать не надо. Как вы считаете? Хорошо. Сейчас договорюсь с работниками нашей столовой.
Услуги Кати все-таки пригодились. Она ходила в столовую, там заведующая составила список продуктов, Валентина Петровна выделила деньги, Катя отнесла. И все время мельком смотрела на портрет Алексея в вестибюле, как будто он должен был ей объяснить, почему в этой жизни все так непонятно.
К концу дня Катя открыла свою страничку «Вконтакте» и написала: «У меня щас такой депресняк прям тошно. Чеб придумать низнаю». Ей тут же ответили «миня», «петрушка», «ништяк». Все написали: «И у меня». Потом были слова, которые могли бы сойти за размышления, наконец, поступило первое предложение. «Ништяк» написал: «Можно ко мне, только выпивка и жратва свои». Катя облегченно вздохнула. Дальше детали обсудили по телефону, несмотря на то что Катя почти дымилась под гневным взглядом Валентины Петровны.
Зато вечером Катя очутилась в пестрой компании в полуквартире-полустудии, принадлежащей полухудожнику-полубездельнику Митяю. Всем нравилось то, что она говорит, потом, когда выпили достаточно, чтобы полюбить друг друга, все стали веселить Катю, стараясь развеять ее депресняк. Митяй обнял ее за плечи и гладил ноги. Чуть позже все разбились на пары, Митяй повел Катю в комнату, где стоял его потертый диван. Катя села на него и вдруг испытала прилив какой-то торжественной печали.
– Ты знаешь, что у меня случилось, – сказала она с придыханием, глядя в небольшие, чуть косящие глаза Митяя. – Мужчина мой умер. Любовь у нас была. Такой интересный мужик, женатый, конечно.
– У тебя был такой старый мужик?
– Почему старый? Молодой, красивый.
– А почему он умер?
– Вот я щас и подумала… Может, оттого, что мы не могли встречаться. Он жену боялся.
– Ни фига себе прикол. Ты че, правда?
– Правда-правда, – Катя оттолкнула его руки и достала из кармана телефон. Она давно забила в него домашний номер Алексея, еще после поездки на дачу. Сейчас ей казалось просто необходимым позвонить его жене, сказать, что она, Катя, тоже имеет право сегодня страдать.
– Это Людмила? – спросила она, стараясь говорить четко и трезво. – Добрый вечер. Меня зовут Катя. Я с работы вашего мужа. Я как узнала… Я сильно переживаю из-за него.
– Что вам нужно? – устало спросила Люда.
– Просто хочу сказать, как он говорил, что любит вас, дочку… Что я замечательная девушка… У нас свидание было, ну вы понимаете…
– Ты пьяная дура, – процедила Людмила. – У тебя язык заплетается. Не смей больше звонить.
Она положила трубку, а Катя, наконец, заплакала. Она рыдала всласть, пока Митяй укладывал ее на диван и, деловито сопя, делал то, что с большой натяжкой можно назвать «занятием любовью».
…Людмила неподвижно лежала на кровати, не разрешая себе даже громкого вздоха, который могла услышать свекровь, и думала о том, каким бы замечательным выходом было – убить себя, пока на нее не обрушились все наказания, которые она заслужила.
– И что мне делать, и куды мне бечь, и как бы мне на дно залечь, – бормотал себе под нос Митяй, роясь, между прочим, в Катиной сумке.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!