Операция «Бум и буль-буль!» - Алессандро Гатти

– Жаль тебя разочаровывать, белка, – ответила Глина, – никто из нас той шишки не бросал.

Рилло удивлённо посмотрел на неё, но Клинкус и Юки кивками подтвердили слова Глины.

– Прекрасно! Если это были не вы, тогда кто это был? – недоверчиво спросила белка.

– Я сам задаю себе тот же вопрос и не могу понять, как… – начал Клинкус, когда его оборвал высокий резкий и странно знакомый голос:

– Поберегите ваши серые клетки для решения более трудных задач. Это я бросил шишку в голову разбойнику!

– МЭРМИН КРАСНОУСТ! – в удивлении воскликнули хором Юки, Глина и Рилло.

Клинкус вспомнил это странное имя и понял, почему голос показался ему знакомым: это был тот же голос, что гремел накануне из дома на ветке, когда они шли к водопаду по Кольцу Хромоногой Утки.

– Тысяча дикобразов Большого леса! Ты, оказывается, и с шишками управляешься так же ловко, как с пером! – похвалил поэта Рилло.

Красноуст подошёл поближе к друзьям, чтобы разговаривать как можно тише. Это был крошечный темноволосый листвянчанин с лучистыми глазами и выражением лица, которое казалось одновременно добродушным и насмешливым. На голове у него была яркая шляпа из красных листьев, сидевшая немного набекрень на его пышной чёрной шевелюре.

– А ты думал, поэты – это некие олухи, которые целыми днями пялятся в потолок в ожидании вдохновения, да? – спросил Красноуст. – Так знай же, отважный грызун с шерстью чернее ночи, это не про меня! Тебе повезло, что помимо всего прочего имя Мэрмина Красноуста целых три раза фигурирует в Золотой книге чемпионата Листвянки по метанию шишек!

– Ничего себе! – воскликнул Юки, явно пересмотрев своё мнение о поэтах.

– Хорошо, – вставила Глина, – шишку бросил ты… Вопрос в другом: что ты тут делаешь?

– То же самое, что и вы, дорогуша. Пытаюсь понять, как можно надуть этого прохвоста Тиллока! – ответил Мэрмин.

Клинкус не удержался и смерил пылкого поэта недоверчивым взглядом. Красноуст заметил это и сказал с улыбкой:

– Да, да, мой юный миук! Я знаю, о чём ты думаешь. «Как поэту может прийти в голову подобная мысль?» – думаешь ты. И я тебе отвечу. Вы все наверняка знаете, что я уже несколько лет работаю над моим самым амбициозным проектом: я пишу «Листвиниду», поэму, где будет изложена вся история моего любимого города от основания до наших дней. Так вот, должен вам признаться, мне противна сама мысль о том, что моя книга закончится на каком-то Тиллоке, который стал королём Листвянки. Дудки! У Красноуста заготовлен совсем другой финал!

Слова поэта ободрили всех четверых.

– Так, может, – начал Клинкус, борясь с робостью, – может, нам объединить наши усилия?

Красноуст стал крутить один ус, обдумывая предложение Клинкуса. В ожидании его ответа никто не проронил ни слова. И поэт, наконец, дал ответ:

– Объединить усилия, а, миук? Ну конечно, клянусь живительным соком тысячи лип! Я много слышал о тебе, Кора. Знаю, что у тебя острый изобретательный ум, но я в отличие от тебя ничего не понимаю во всех этих дьявольских приборах и механизмах, зато…

– Зато… – не выдержала Глина.

Поэт подошёл ещё ближе и поманил друзей жестом, будто хотел раскрыть большую тайну. Когда все четверо приблизились, он обвёл взглядом каждого и сообщил:

– Я знаю смертельное оружие против Чёрных Кротов!

Клинкус выдвинул новое предложение: превратить свой дом в генеральный штаб группы, намеревавшейся испортить праздник Тиллоку. Там можно было собираться, чтобы обмениваться информацией, разрабатывать стратегии и спокойно строить планы. По пути на поляну, носившую теперь его имя, Клинкус сделал небольшой крюк и зашёл в городе в свой любимый канцелярский магазин, принадлежавший старику Пиму. Там он хотел запастись углями для черчения и гигантскими пергалистами, которые делали для него под заказ. После чего отряд устроился в хижине Клинкуса – его доме и его гордости.

Рилло уже давно сгорал от нетерпения рассказать о том, что он обнаружил под землёй среди корней Вечнодуба. Поэтому первым делом Клинкус разложил пергалист на столе и вручил Юки и Глине угли: слушая информацию, собранную белкой, они должны были рисовать карту. И Рилло, наконец, смог начать свой рассказ:

– Прежде всего хочу вам сказать, что эти зловредные кроты очень неплохо устроились там внизу! Корни Вечнодуба окружены целой сетью туннелей, расходящихся во всех направлениях.

– Так, Юки, значит, мы тут рисуем что-то вроде лабиринта, – сказала Глина, тыча углём в точку на пергалисте.

– Точно, Глина! Это и есть вражеский лабиринт! И, увидев, во что они превратили корни Вечнодуба, я не удивляюсь, что ему так плохо, – вздохнул Рилло.

Мэрмин Красноуст гневно зарычал.

– Мы должны остановить этих негодяев! – сказал он. – Давай, белка, рассказывай дальше!

– С удовольствием, – снова затараторил Рилло. – В лабиринт ведёт более просторный туннель, проложенный прямиком от сюда до сюда, – продолжил он, показывая точки на пергалисте, который всё больше напоминал настоящую карту.

– И ты весь его прошёл? – спросил Клинкус.

– Разумеется, Кора! Ты за кого меня принимаешь, за сонную муху? Я прошёл его до самого конца и выяснил, что он ведёт в большую нору, вырытую кротами в том месте, где нет корней. Я, кстати, заметил в ней много объедков красной репы, – продолжила белка.

– Красной репы?! – удивлённо переспросил Клинкус.

– Всё ясно! – вставил Мэрмин. – Вот, значит, чем Тиллок платит Чёрным Кротам за работу! А я ещё думал, зачем он ссыпает целые мешки красной репы в одну из ям в земле. Своими глазами видел!

– Конечно, – сказал Юки, на мгновение подняв глаза от карты, – красная репа – любимое лакомство всех кротов.

Клинкус посмотрел на линии, которые Юки и Глина чертили на пергалисте, и его мозг включился в работу.

– Эй! Постойте! – воскликнул он и стал ходить по комнате взад и вперёд. – Один туннель, который ведёт к другим туннелям, проложенным среди корней, – рассуждал Клинкус вслух. – Это значит, что, если нам удастся засыпать этот большой туннель, пока кроты будут в норе, мы отрежем им путь к корням! Они не смогут подобраться к корням Вечнодуба!

– Правильно, правильно, Кора! – одобрил Красноуст. – Когда Тиллок засыпает в яму репу, все кроты наверняка несутся в нору, чтобы наброситься на еду. В этот момент их и надо накрыть.