Дым - Катя Саммер

Пытаюсь уловить, как мы так просто и незаметно перешли на «ты».

— Н-нет, до двенадцати.

— Присоединишься к нам после работы?

— Давай к нам, у Феда же тоже завтра…

— Закройся, — спокойно говорит друзьям.

Пожарные замолкают, будто бы даже музыка кажется тише. Мне не по себе, уверена, все за столом смотрят на нас, кто-то выдает нечленораздельные звуки вроде «у-у». Уверена, все уже подумали о чем-то дурном, со стороны ситуация выглядит как минимум странно.

— Мне нужно забрать Лису, — произношу не своим голосом.

Бар работает до утра, но к полуночи я обещала освободить Асю от обязанностей няньки, Скелетине пришлось смириться. Даня из дневной подменит меня, только он может опоздать — едет из пригорода.

— Понял.

Дым отпускает так же внезапно, как задержал, и я с первых же секунд свободы с головой ухожу в работу, чтобы забить эфир и не гадать, как лучше было ему ответить. Сказала правду и ладно.

Флер романтики — боже, какой романтики? — растворяется в душном воздухе, как мыльный пузырь, потому что кручусь белкой в колесе. Успеваю лишь пробивать заказы и лавировать между столиками, меняя бокалы и кружки. Ажиотаж такой, что хочется пойти в «Нору», постучать в дверь и лично попросить пустить к ним хотя бы часть посетителей. Скелетина не перестает рычать, но довольный ходит. Еще бы, мы, кажется, двухнедельную выручку за вечер сделаем.

В этой суете на кухне, где-то между криками из-за перевернутой сковороды с карбонарой, я выскакиваю на террасу, закрытую жидкими окнами к осени. Даю себе минуту, чтобы остыть, а после идти и доработать: нужен последний рывок, стрелки близятся к одиннадцати. Уже скоро можно будет бежать к Лисе, осталось чуть-чуть.

Прикрываю от усталости глаза и совсем не слышу, как открывается дверь, но мгновенно ощущаю чужое присутствие. Каждым волоском на теле. Это именно то чувство, когда пространство заполняют, не проронив ни слова. Еще не обернувшись, уже знаю, кого увижу.

— Надеялся тебя здесь поймать. Куришь? — разрезает ночную тишину мужской голос. Издалека, будто из другой жизни, слышатся приглушенные басы колонок. Я отрицательно машу головой, сглатываю. — Похвально. У нас официант сменился? Мои друзья недовольны.

Звучит с претензией, но в полутьме я различаю на его щеках ямочки, между которыми прячется улыбка.

— Ничего не знаю об этом. — Пожимаю плечами.

— Некий Даниил. Парни хотят расплатиться сразу, чтобы чай твой был.

— Даня? — удивляюсь и еще раз проверяю часы. Нет, все верно, нет одиннадцати. — Рано он.

— Полагаю, ты теперь свободна? Посиди с нами полчаса, и я отвезу тебя, куда скажешь, — гнет свою линию, и сейчас я не удивлена тому, что Дым борется с огнем. Более вредного соперника еще поискать нужно.

— Я не могу, я говорила, что…

— Полчаса, — перебивает, пресекает попытки сбежать. — Обещаю, ты попадешь домой раньше, чем планировала.

Ну почему у меня в жизни не может быть вот так просто, как он говорит? Почему всегда на все сотни доводов? Еще раз с раздражением смотрю на стрелки часов, будто они могут подсказать ответ. Хотя, если я сомневаюсь, значит, уже догадываюсь, как поступить, разве нет?

— Ладно, но до двенадцати я должна забрать Лису.

— Принято.

— И ни минутой позже. — Угрожаю указательным пальцем.

— Как скажешь.

Тишина, повисшая в тускло освещенном дворе, становится слишком неловкой.

— Уточню у управляющего, отпускают ли меня, и приду, — отчитываюсь, дерганными движениями срываю фартук и шагаю на выход.

Как раз когда на улицу вместе с громкой музыкой русского рока вываливается целый ансамбль выпивших парней, что не отставали от меня. Какая-то команда регбистов из соседнего региона — шутят, присвистывают. Один даже загораживает проход, осматривает липким взглядом.

— Пропустите, — указав на дверь, прошу не очень вежливо. Сейчас я ему не прислуга, могу не изображать слепоглухонемую, которой нравится свинское отношение.

— А ты куда? Давай с нами, тут веселее.

Я повторяю просьбу громче и настойчивее.

— Вась, оставь ты ее, — говорит кто-то из толпы.

— Друзья у меня скучные, не обращай внимания, а вот я — нет.

Тяжелая рука приземляется на мою талию и, черт возьми, ощущается до зуда и жжения инородно. Совсем не так, как другая, которую уже чувствовала сегодня. Эта мысль только успевает промелькнуть в голове, когда я слышу знакомый голос.

— Эй, друг. Иди-ка ты, куда шел.

Взгляды устремляются мне за спину, хватка слабеет. Я кажусь себе намного сильнее с поддержкой, но намеренно не поворачиваю голову. Замечаю, как напрягается главный задира, как поджимает губы и оценивает соперника. Знаю, что видит, помню взгляд Дыма — тот не терпит возражений. Уже догадываюсь, что будет, как он сказал.

И да, здоровяк отступает, освобождает путь. Я не спеша, без резких движений покидаю террасу, но все-таки сдаюсь — оборачиваюсь на пороге. Дым как ни в чем не бывало подмигивает, а я, кажется, забываю дышать.

Сразу после в дверях кухни сталкиваюсь с Даней, который просит помочь отнести несколько блюд в зал.

— А потом можешь валить на все четыре стороны, — смеется он, зевая во весь рот.

И я ношусь вслед за ним с подносами, без конца ощущая, как покалывает спину и шею. Потому что Дым смотрит на меня.

Дым

Hurts — Redemption

— А Дэн-то почему не пришел? Опять его баба парадом рулит? — возмущается Палыч, когда сажусь обратно за стол.

У Палыча свое видение мира. Он считает, что каждый мужик достоин еженедельного загула, а женщине место дома с детьми. До шовиниста ему далеко, он в чужой огород обычно не лезет, но иногда от обиды случается.

— Макс, ты ж его друг, может, вправишь мозги? — никак не уймется. — А то ж лица на нем нет, одна вселенская скорбь в глазах.

— Любите вы загнуть, Палыч, поэт в вас дохнет, — посмеивается Чайковский и спрашивает про горе-стажера, пока Алан с Мишаней новый объект для ремонтных работ обсуждают.

Это обычное явление, у нас все вертятся, как могут. Дима с Султаном, водилы из караула, например, гоняют на такси в свободное время, чтобы прокормить семьи. А они у них большие: у одного Султана четыре дочери и две кошки с женой — целый гарем.

— Глаза сломаешь. — Макс толкает локтем в бок, а я несколько раз моргаю, прежде чем сообразить, что говорит он мне. — Что за девчонка?

Внимание разом переключается на меня, мужикам только повод дай языки почесать.

— Это же та девушка, которая приходила в часть? — лезет Алан не в свое дело.