Некоторые рубашки не просвечивают - Эрл Стенли Гарднер
Шрифт:
Интервал:
Это переломный момент в моей жизни. Это кульминация моейкарьеры. Это нечто действительно стоящее!
Знаешь что, Джордж? Мне подсказали идею картины, котораянаверняка получит премию года. Представь себе, что ты переключаешь зубчатуюпередачу… Сногсшибательная идея!.. Алло!.. Алло!..
— Даттон постучал по рычагу. — Эй, телефонистка, меняразъединили! — Он прислушался, повесил трубу и, повернувшись к Кэролайн,растерянно промямлил: — Как тебе нравится? Этот сукин сын бросил трубку!
Мы допили джин. Я рассыпался в извинениях и, пошатываясь,направился к двери, зажав под мышкой драгоценную картину.
Горас Даттон проводил меня до лифта. Его палец попал накнопу вызова только с третьего раза. Лифт наконец пришел. Я шагнул в кабину, ноДаттон остановил меня:
— Знаете что, Биллингс?
— Ну?
— Я начну писать эту картину прямо сейчас, вечером…
Мне пришла в голову великолепная идея насчетдисгармонирующих красок… Знаете что еще?.. Вы подали мне мысль относительнонеобычных рам. Я вставлю эту картину в восьмиугольную раму, причем все еестороны будут разной длины. Дисгармонирующие краски и перекошенная рама!Биллингс, вы одно из самых редких явлений на свете, ибо способны вдохновитьгения!
Дверца лифта закрылась.
Я нашел такси в квартале от «Вистерия Апартментс».
Чувствовал я себя отвратительно и зашел в кафе при отеле,выпил три чашки черного кофе. Потом я поднялся в свой номер, лег на кровать, ночерез десять минут встал и пошел в ванную. Меня вырвало, и сразу же пришлооблегчение. Я позвонил горничной и попросил принести еще кофе.
Только восстановив таким образом пошатнувшееся здоровье, янашел в себе силы позвонить и заказать разговор с Баркли Фишером.
— Как дела? — обрадовался он моему звонку.
— Неплохо, — ответил я. — Собираюсь встретиться с Кэдоттом.Я узнал, где он сейчас находится.
— Где?
— В «Роудсайд-мотель» в Вальехо. Он зарегистрировался тампод именем Джорджа Чалмерса.
— Где вы сейчас?
Я сказал.
— Что вы собираетесь ему сказать? — В трубке отчетливораздался треск его пальцев.
— Поговорю с ним… — Я пытался подавить возникшую неприязнь кэтому человеку.
— Но что вы ему скажете?
— Уж я найду что!
— Лэм, что с вами? — обеспокоенно бубнил Фишер.
— Со мной все в порядке, — отрезал я. — Кэдотт нашелся.Поверьте, это было нелегко. Я позвонил вам, чтобы сообщить, что мы добилисьопределенного прогресса в вашем деле.
Повесив трубку, я посмотрел на себя в зеркало. Вытер лицовлажным полотенцем и растянулся на постели. Кофе начал оказывать свое действие,и я был уже почти в форме, но стоило закрыть глаза, как все поплыло передомной.
Я взглянул на часы — пять часов дня. Не вставая с кровати, ядотянулся до телефона и заказал разговор с Бертой Кул.
Вскоре в трубке послышался ее бесстрастный голос.
Рассказав ей о положении дел, я добавил:
— Берта, мне просто хотелось успокоить тебя.
— В отношении чего?
— В отношении одной статьи в расходной ведомости. Я потратилпятьдесят семь долларов.
— Пятьдесят семь баксов за один присест?
— Да.
— На что? Твои расходы на джин обычно не превышают пятидолларов, но зачем же накачиваться шампанским?
— Я купил картину, — сообщил я. — Она называется «Восход надСахарой», и я вставлю ее в лиловую раму.
— Это междугородный разговор, пьяный дурак! — завопилаБерта. — Переходи к делу. Зачем ты позвонил мне и почему ты пьян?
— Меня никто не понимает, — ответил я.
Берта швырнула телефонную трубку на рычаг. Я вызвалтелефонистку и попросил ее разбудить меня в семь часов. Итак, в моемраспоряжении было два часа отдыха. Потом я поеду в Вальехо и увижусь с ДжорджемКэдоттом.
В мою дверь стучали. Сознание медленно возвращалось ко мне.Стук прекратился. Я лежал на кровати, раздумывая, как мне следует поступить.Наверное, стучали не в дверь, а просто в моем мозгу кому-то вздумалось забиватьгвозди. Я проснулся от того, что мне показалось, что я должен что-то сделать,но не мог вспомнить, что именно.
Однако стук в дверь возобновился. На этот раз ошибиться былоневозможно. Каждый удар отдавался внутри моего черепа, как револьверный выстрелв запертой комнате. Я с трудом сел и включил лампу, стоявшую на ночном столикевозле кровати, потом подошел к двери и открыл ее.
На пороге стоял Баркли Фишер.
— Хэлло, Фишер, — сказал я.
— Что тут с вами происходит? — взволнованно начал он. — Яеле вас добудился! Вы спите так крепко? Вы даже не раздевались…
— Не до того было, — буркнул я.
В горле пересохло, а вкус во рту был такой, словно тамночевало коровье стадо. Я посмотрел на часы. Было половина четвертого.
— А что вы здесь делаете? — спросил я.
— Я не мог заснуть, — сознался он, — и прилетел ночнымсамолетом.
— А что вы сказали жене?
— Лэм, я солгал Минерве, — торжественно заявил он. — Видите,до чего довела меня та проклятая история? Мне пришлось солгать Минерве.
— Печально.
Я подошел к телефону, снял трубку и спросил:
— Я просил разбудить меня в семь часов. Почему мне непозвонили?
— Минутку, — ответил приятный женский голос.
Наступило молчание, потом голос сказал:
— Да, мистер Лэм, вы просили разбудить вас в семь часов. Вамне позвонили, потому что еще нет семи. Сейчас половина четвертого.
— Соедините меня с комнатой обслуживания.
На этот раз телефонистка сделала то, что я от нее хотел, и язаказал кувшин холодного томатного сока, бутылку острого соуса и пару лимонов.Я улегся в постель, подсунув под спину подушки.
— Что сказал Джордж Кэдотт? — не унимался Фишер.
— Я еще не виделся с ним.
— Но ведь вы сказали мне по телефону, что собираетесьпоехать в Вальехо. Почему вы этого не сделали?
— Главным образом потому, — ответил я, — что просилразбудить меня в семь часов, а дура телефонистка решила, что я имел в виду семьчасов утра.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!