Повседневная жизнь папского двора времен Борджиа и Медичи. 1420-1520 - Жак Эрс

Возвращение в 1420 году в Рим связано с важными изменениями: с момента избрания Мартина V большинство в Священной коллегии неизменно принадлежит итальянцам. К тому же почти все они проживают непосредственно в Риме. Евгений IV лично требует от многих кардиналов, чтобы они покинули свои дома в округе и поселились в городе, рядом с Ватиканским дворцом или, по крайней мере, в Trastevere. Держатели приходов охотно поселяются возле своих церквей, размещают там небольшое квартальное правительство со своими службами и зачастую с многочисленной клиентеллой. По сравнению с другими городскими постройками их дворцы заметно выделяются, свидетельствуя об определенном сане и полномочиях их владельцев. Чаще всего и в большинстве своем это люди выдающиеся, эрудированные, интересующиеся литературой и искусством. Некоторые приезжают из-за Альп. Они дают приют и оказывают поддержку своим землякам, которых приглашают к себе, епископам и аббатам, клирикам или мирянам, подателям прошений, а иногда и послам своего правителя. Среди итальянцев наиболее известными являются не римляне, а уроженцы других провинций; среди кардиналов всегда есть, по крайней мере, один венецианец, один флорентиец или тосканец, один генуэзец. Что касается Венеции, выходцам из которой регулярно передается приход Сан-Марко, то обычно говорят о «венецианском дворце», этом небольшом анклаве в городе пап и римлян.

Кардиналы, их приближенные и посетители, эти небольшие церковные колонии, прекрасно дополняют и подчеркивают образ римского двора: космополитического, многоликого, нестабильного, отданного на откуп превратностям судьбы, все более разрастающегося и становящегося все более открытым влиянию других европейских государств. Римский двор прекрасно владеет искусством управления и приспособлен к управлению государством. Однако по своему национальному составу он вовсе не является «национальным», он не ограничен узкими рамками. В его состав входят люди самого разного национального, социального, культурного происхождения, имеющие самые различные политические пристрастия.

Город в руках мятежников

Папа никогда не был настоящим хозяином Рима. Им также не был ни единодушно избранный князь, ни «тиран», деспот, способный держать в повиновении все фракции, контролирующие, по крайней мере, часть города. Папа тем более не способен провоцировать или успокаивать сильные народные волнения, бунты или ужас, охватывающие целые кварталы, когда обезумевшие люди бросаются по первому зову на штурм дворцов. Здесь, как и во всех городах Италии, умение войти в политическую игру и подчинить ее себе всегда считалось большим искусством. Правда, овладеть им какому-нибудь иностранцу, а тем более иноземцу, кандидатура которого оказалась навязанной в результате выборов и у которого нет достаточно прочного династического будущего, сродни немыслимой затее, вызову.

Хотя все, как участвующие в политическом процессе, так и наблюдающие за ним, едины в своих сетованиях, никого не удивляет подобная ситуация, взрывоопасная, немыслимо шаткая, и никто не видит, каким образом можно упрочить папскую власть. И все знают, что укрепление этой власти или, по крайней мере, обретение некоего подобия стабильности приводит к тому, что находящиеся зачастую на пределе своих сил римские папы вынуждены проводить стратегию, основанную на создании хитроумной и густой сети альянсов, внедрении (поистине хирургическая операция!) надежных, абсолютно верных их взглядам сторонников, а в лучшем случае — создании новых династий.

Некогда «римские» папы, те, кто принадлежал к одному из знатных семейств города, опирались на свой клан, уверенные в том, что найдут в его лице защиту от членов враждебных партий, завистливых врагов, также устремившихся на завоевание власти. До Авиньона, и еще во время схизмы, жизнь пап и Рима постоянно зависела от исхода борьбы между старыми влиятельными кланами за посты и должности, за поддержание и распространение их влияния. Церковь, разумеется, была одной из искомых сфер такого влияния. Эта воинственная знать, претендовавшая на чрезвычайную древность происхождения, на ходу придумывающая детали своего генеалогического древа или легенды о небывалой отваге, владела обширными земельными угодьями, расположенными в центре города, и свободно контролировала целые секторы и даже rioni. В ее владении также находилось огромное количество фьефов, укрепленных замков в римской округе и близлежащих провинциях. Таким образом, они окружали Рим поясом военных укреплений и при желании могли блокировать снабжение города. Во главе кланов (прежде всего, Колонна и Орсини) стояли люди, жившие как короли, настоящие правители государства, которые устраивали для своих детей брачные союзы с княжескими фамилиями. Вся Италия вынуждена была считаться с ними.

Борьбу между мятежными группировками анализировать очень трудно. Будучи запутанной, зачастую необъяснимой, она не поддается никакой логике и совершенно не вписывается ни в одну схему. Конечно, большое значение имеют традиции, права наследования, из-за которых часто вспыхивают ссоры, приводящие к нескончаемым и необъяснимым вендеттам, а также личные амбиции, несовместимость характеров. Гражданские войны (а речь идет именно о них) постоянно сталкивают Колонна и Орсини, но положение все время меняется — заключаются и расторгаются союзы с другими влиятельными семьями. Многочисленное семейство Колонна (несколько сот человек) часто распадается на две враждующие половины, и это происходит за спиной глав рода, которые оставляют за собой право решать некоторые неясные вопросы, не собираясь выносить их на суд. В этом случае любой чужеземец, в первую очередь папа, может разделять и властвовать.

Таким образом, одним из непременных условий, одной из первостепенных задач завоевания папой подлинной власти является в первую очередь борьба против могущества этих римских кланов, по крайней мере, смягчение существующих конфликтов и использование их в своих целях. Но, по правде говоря, папа в течение очень долгого времени ничего подобного не делал. За исключением нескольких благоприятных моментов, в лучшем случае нескольких счастливых лет мирного правления, весь город вплоть до катастрофы 1527 года — до разграбления немецкими ландскнехтами и испанцами — был охвачен междоусобными войнами, которые чаще всего носили открытый и кровавый характер. Даты и факты говорят сами за себя. Так, в 1434 году Евгений IV, осажденный семейством Колонна, был вынужден обратиться в бегство. А в 1527 году те же самые Колонна призывают иностранные войска, чтобы удержать город в своей власти.

Взлеты и падения семейства Колонна

Мартин V, представитель клана Колонна, без раздумий поселяется у своих родственников и опирается на их поддержку. Однако кардиналы на состоявшемся после его смерти заседании конклава и, без сомнения, весь римский народ высказываются категорически против продолжения зависимости от Колонна. Евгений IV, Габриель Кондулмер, был венецианцем и выходцем из сравнительно молодого рода, особенно обязанного своим состоянием и положением церковным должностям. Сразу после своего избрания он сталкивается с враждебностью Колонна. Он старается поднять свой престиж и преумножить свои силы. Так, под командованием рыцаря тевтонского ордена и Марко Кондулмера укрепляется замок Святого Ангела; закупаются бомбарды; неаполитанская королева Жанна предоставляет армию в четыре тысячи человек; в 1433 году происходит торжественная коронация императора Сигизмунда. В то же время, опередив Колонна, он стремительно начинает широкомасштабное наступление против этого семейства, прекрасно отдавая себе отчет в том, что никакие компромиссы невозможны, что Колонна стремятся погубить его, замышляя один заговор за другим, и даже пытались отравить его. Он предает их анафеме, приказывает арестовать, посадить в тюрьму и казнить на площади на глазах у всего народа главу заговорщиков; в течение лета 1431 года более двухсот человек погибают в застенках замка и на эшафоте. Осенью 1433 года он решает нанести сокрушительный удар, вновь предав род Колонна анафеме и обвинив несколько вельмож клана во главе с кардиналом Просперо и герцогом Салерно в растрате, в обычном, заурядном воровстве. Он объявляет их врагами Церкви и приказывает конфисковать их земли, замки и все имущество в пользу папского престола. Но вскоре становится ясно, что сила далеко не на его стороне: Колонна, не мешкая, поднимают народ и устраивают в городе серьезные волнения. Они организуют нечто вроде «народного» правительства, которое составляют семь нотаблей, помпезно названных «правителями свободы». Все провозглашают отречение папы, который вынужден был скрываться в доме своего племянника кардинала Франческо, а затем — в Trastevere, в старом обветшалом здании возле церкви Санта-Мария. Он спешно покидает Рим, и его постыдное, невероятно смехотворное бегство еще долго служит пищей для толков. В тайне от всех папу уносит на спине один лодочник и прячет его на дне своей лодки, положив ничком и укрыв сверху щитом. Однако дело вскрывается, и разъяренные люди устремляются в погоню. К счастью, их лодка садится на мель, преследование оказывается невозможным, и отважные поборники справедливости стыдливо удаляются. Наконец, «беспрестанно причитающий и жалующийся на свою судьбу» папа может выбраться из-под щита! Однако приключение еще не закончилось: римляне поджидают его в Остии. Ему надо добраться морем до Чивитавеккья, где один капитан, а точнее корсар с дурной репутацией, некто Винчителло с Искьи, берет его на борт своего корабля и с попутным ветром доставляет до Пизы. Оттуда папа добирается до Флоренции, куда постепенно стягиваются придворные, каждый сам по себе. Все располагаются без всяких удобств в строениях, принадлежащих церкви Санта-Мария Новелла. В общей сложности, это безрассудное предприятие для папы, его советников, легата и военачальника Вителлески все же заканчивается редкой удачей. А именно, римляне вскоре понимают, что они не могут договориться между собой и что они не справляются с управлением государством. Начавшиеся беспорядки и голод подрывают доверие к «народному» режиму. Знатные бароны вновь поднимаются друг против друга. Евгений IV пользуется моментом, чтобы объявить о новом заговоре и потребовать наказать виновных: он получает помощь войсками из Неаполя, от Сфорца из Милана и, что самое главное, от семейства Орсини из Рима. Префекта города арестовывают и ему отрубают голову, а его должность, сведенную до функции почетного представительства, передают Орсини. Воодушевленный успехом, Вителлески атакует на юге Рима на их же собственных землях Колонна и их верных союзников Савелли. Папские войска захватывают via Appia и великолепную крепость Кастель Савелло, которую опустошают и разрушают до основания. Сразу вслед за этим, на сей раз при поддержке верных римских rioni, были захвачены замки Колонна. Особо знаменательным событием стало взятие их замка в Палестрине, которое было встречено в Риме всеобщим ликованием. В свою очередь Вителлески заслужил право на настоящий триумф. Под аркой Сан-Вито над ним поднимают балдахин из золотой парчи и сопровождают его до Сан-Лоренцо ин Дамазо, церкви, расположенной в rione Parione, квартале, принадлежащем Орсини. Собирались даже воздвигнуть в его честь конную статую из бронзы на площади Капитолия, а 14 августа, в день взятия Палестрины, каждый год назначать праздничные церемонии. Сразу же были восстановлены народные игры и бега, в частности на территории Капитолия.