Записки ведуна. Утопленник Васька и другие истории - Зикевская Елена

к ним со всей душой, а они воспользоваться решили! И самому досадно: я бы куда больше им дал, по-хорошему-то, чем украдкой взять попытались. На всех бы им хватило…

Иду себе, злой как чёрт, матерюсь под нос — хорошо, дорога пустая. А они подсобрались, догнали.

— Неужто не угодили чем? — как ни в чём не бывало спрашивают. — Так ты нам покажи, как тебе любо…

Ах вы, бесово отродье!

Огляделся я, поднял ветку подходящую, замахнулся с плеча да, как кнутом, этой веткой по навкиным задницам и всыпал. Всех достал. Завизжали они, заойкали.

— А ну пошли прочь, пока не поубивал, к чертям, всех!

Сдуло их как ветром, только уж на подходе к поселку старшая показалась.

— Ведун, а ведун… — жалобно так позвала, а сама осторожно из-за дерева выглядывает да на ветку в моей руке косится.

Неймётся же, заразе.

— Я неясно что-то сказал? — рыкнул зло.

— Сестрицу освободи, а?

Помнил я сестрицу это: в лесу на краю поселка видал. Злая, мечется на одном месте, на всех кидается. Я даже и подходить не стал, удивился только, что она тут забыла да рявкнул немного, когда она меня руками достать попыталась. Освободи им такое чудо, а потом по всему посёлку проблем не оберёшься.

— Пусть сидит, где сидит, — я развернулся и пошёл дальше, не выбрасывая ветку.

Навки больше не подходили, и даже та, привязанная, не рискнула на меня вякнуть.

Утром навки шли за мной по лесу молча. Умей их видеть кто-то ещё, я бы сейчас наслаждался одиночеством. Но пока я был единственным, с кем они могли поговорить, и кто мог им помочь. Я помнил про привязанную к месту навку, но немедленно бежать и спасать её не собирался. Сидела она там до меня и ещё посидит, потерпит, им полезно. А то совсем распустились…

Одна из навок попыталась пошутить на вчерашнюю тему, но я предложил им прогуляться к Ваське, и девки сразу обиженно зафыркали.

— Утопленник он! Скользкий, мокрый, чего с него взять!

— Ну идите, ищите себе живых, а я вас видеть не хочу, — я до сих пор на них сердился. — Всё равно от вас толку никакого.

Навки отступили, и минут пять я шёл без мелькания их рубах по соседству. Проявились они, когда я повернул на короткую дорогу к посёлку.

— Ведун, — серьёзным голосом позвала старшая, — дело к тебе есть, ведун.

— Какое ещё дело? — я буркнул, не останавливаясь. — Опять шуточки ваши? Так я всё вчера сказал. Идите к чёрту или куда хотите.

Замялись, слышу и настрой у них не вчерашний игривый. Кажется, и в самом деле дело серьёзное. А навка вздохнула виновато, да и остальные невеселы.

— Не удержались мы вчера, ведун, не серчай. Вкусный ты шибко. — Извиняется. — Не будем больше с тобой так шутить. Помощь твоя нужна.

Не будут они… Посмотрел я на них и вижу: и в самом деле раскаялись, насколько могли. Ладно, поговорим.

— Что за дело-то? — спрашиваю. — Про сестру вашу опять, что ли?

— Нет-нет, — головой замотала. — Пути открыть. Ты можешь, мы узнавали.

Я остановился. Ишь ты, Пути открыть… Узнавали они…

— Ну, давайте поговорим, — отвечаю. Навка тут же место показала, где поговорить можно: хороший такой взгорок, под сосной, и на солнышке почти. Да и с дороги незаметный. Перебрался я через ручей, что под взгорком разлился, до камня добрался, сел. Хорошее место, скрытное. Людям его не показывают. И в самом деле, не шутят навки, важно это для них.

— Говори, что за Пути.

Она быстро подсуетилась, подружек своих разогнала, чтобы не маячили перед глазами: рассердить меня боится.

— Наши, — отвечает, — у нас все леса тропами связаны, только нам туда пути закрыты. Не людское это дело, но тебе покажу.

Повела она меня, камень указала. Я его поднял, смотрю и впрямь — карта навья. Огляделся, нашёл ещё один камень, а там уже другой уровень путей показан. Навка за спиной стоит, губы кусает — тайное я увидел. Я с первой картой сверился, пути нашёл, о которых речь была, и врата запертые заодно. Знакомое место оказалось, был я там и врата эти видел. Карты на место вернул, обратно на свой камень сел подумать.

Сложного-то ничего, только ключ нужен особый. Мне самому такой не сделать. Да и девки знали, что просили: не только им воля будет, земле да лесам это на пользу пойдёт. Но после вчерашнего за просто так я помогать навкам не собирался.

— Ключ мне нужен. — Я на навку снова посмотрел. — Без него не открою.

Она обрадовалась, разулыбалась вся.

— Есть, есть ключ, — руками своим подружкам замахала. — Дадим!

— Допустим, открою врата, — я соглашаться не торопился. — И что я за это получу?

Она сразу сникла вся: себя предлагать — так я встану и уйду, а больше и не знает ничего.

— Можжевельник хочу, — я озвучил заказ. — Чтобы не живой ломать, а сухую ветку нормальную, чистую, в пару пальцев толщиной, не меньше.

Она глазки вскинула, заозиралась, заулыбалась неуверенно.

— Найдём-найдём! — говорит. — Только помоги!

Ну да ладно. Мне не жалко. Можжевельник мне не столько нужен был, сколько я за вчерашнее отыгрывался: не видел я своего заказа в лесу. Навного — сколько угодно, живой — тоже есть, а вот чтобы сухой и чистый… Блажь у меня такая появилась. Пусть поищут. Найдут — и хорошо, нет — я моральное удовлетворение всё равно получу.

— Давайте ключ, — отвечаю.

Ключ они дали. Рябиновый, с метр длиной почти, весь в письменах навных, магических. Красивый, так бы с собой взял, да нельзя. Нужен он тут.

По пути навку привязанную освободил. Колдовал там кто-то неумело. Привораживал, да вместо милого навкин подол к месту привязал. Девка мне даже спасибо не сказала, в лес кинулась быстрее пули — до того ей посёлок с людьми опротивел. Я обижаться на неблагодарность не стал — главное, что она людям мстить не захотела.

Пришёл я куда нужно, огляделся. Быстро шёл, народа много обогнал: им спешить некуда, а у меня время ценно. Где открывать врата нужно — место туристами людное, а мне минут пять минимум безлюдности надо, чтобы всё сделать. Вышел из леса, смотрю — отошли туристы от нужного мне места, а за спиной голоса следующих раздаются.

— Ну, — говорю, — девки, завлекайте народ как хотите, а чтобы ко мне близко никто не подошёл, пока работать буду.

Они в лес обратно развернулись, слышу женские визги восторженные: ягодники увидели, собирать кинулись. Ну и мужики тоже встали — баб своих ждать.

Я к месту нужному чуть